«Надо налаживать жизнь, – подумалось вдруг ему. – В конце концов, я могу остаться здесь навсегда. К чёрту убогое существование.»
Данные соображения породили слова, обращенные к водителю:
– Знаете что? Давайте заедем в главное управление ГАИ. Надо решить одну проблемку.
Водитель спокойно кивнул в знак согласия.
Машина поехала в сторону Пушкинской площади, потом – к Цветному бульвару. Вскоре показался Театр кукол Образцова. А следом – длинное скучное здание с небольшими окнами, в котором располагалось главное управление ГАИ.
Дежурный милиционер на входе небрежно выслушал Петровского и вынес приговор:
– Вам надо обратиться в районное отделение ГАИ.
Совет блюстителя дорожного порядка рассердил Василия.
– Вот что. Я хочу видеть вашего начальника, – жёстко выговорил он. – Сообщите ему, что его ждёт секретарь Союза писателей СССР Василий Петровский. Сообщите.
Всем видом показывая, что ему противно делать это, дежурный позвонил неведомому начальнику, принялся объяснять, кто находится внизу. Потом процедил:
– Ждите.
Через пару минут появился милицейский генерал, коренастый, упитанный; радостно улыбаясь, протянул к Петровскому трепетные руки, схватил ими его ладонь, принялся трясти.
– Василий Игнатович? Какими судьбами? Рад видеть.
– А я из ЦК КПСС, – нарочно, чтобы слышал дежурный, сообщил Петровский. – Еду мимо. Думаю, дай загляну.
– И правильно. Идёмте.
Миновав посрамлённого дежурного, Петровский последовал за генералом. Пристанище гаишников пропустило его в своё нутро. Они с генералом подошли к лифту, который не поленился доставить их на третий этаж. Кабинет у генерала был солидный, подстать его чину. Устроились неофициально, в комнате отдыха. Василий придавил кожаный диван, генерал – кресло. Взгляд у высокого чина был вежливый, даже слегка заискивающий.
– Интересуетесь нашей работой?
– Да.
– Василий Игнатович, можете быть спокойны. Советские гаишники живут в полном соответствии с решениями родной коммунистической партии и указаниями вышестоящего начальства.
– Отрадно слышать.
Лукавое выражение появилось на генеральском лице.
– Конечно, есть отдельные недостатки в работе. Но мы планомерно работаем по их устранению.
Василий кивнул, подтверждая наличие планомерной работы по устранению отдельных недостатков. Похоже, имелось в виду мздоимство.
– Коньячку? – нежно поинтересовался генерал.
– Можно, – позволил Василий.
– Сейчас сообразим.
Появилась пузатая бутылка французского коньяка, фрукты в широкой чаше. Два широких стаканчика приняли достойную жидкость.
– За успехи советской государственной автоинспекции, – торжественно произнёс Василий.
Генерал полез чокаться. Выпили. Тотчас рюмки наполнились вновь.
– За успехи советских писателей, – не менее торжественно провозгласил генерал, сияя добрейшей улыбкой.
Чокнулись. Выпили. Принялись за фрукты. Василий съел мандарин, а потом – банан.
– Кофейку? – в очередной раз поинтересовался генерал.
– Пожалуй, – отреагировал Василий.
Были отданы соответствующие распоряжения. Петровский почувствовал – самое время. Заговорил эдак лениво, будто между прочим:
– Проблемка у меня. Потерял права и техпаспорт. Никак не могу найти. Прямо-таки не знаю, что делать. А иногда хочется самому за рулём посидеть.
– Василий Игнатьевич, вы меня обижаете. Какая проблемка? Давно бы заглянули ко мне. – Он вскочил, исчез в кабинете, мгновение спустя вернулся, неся чистый лист бумаги, положил на журнальный столик перед Василием. – Напишите заявление. Мол, потерялись, просьба восстановить. Я наложу резолюцию, отправлю. Сделают. Напишите.
Василий достал шариковую ручку, начал выводить на бумаге нужные слова. Писанина заняла не меньше минуты. Генерал пребывал в нетерпеливом ожидании. Бережно взял листок, глянул на Василия:
– Ну вот. Я наложу резолюцию, отправлю. Дня через два будет готово. Чтобы вы не тратили время, попрошу завезти. Скажите, куда?
– На работу, – скромно проговорил Петровский. – В Союз писателей СССР.
– Сделаем. Если будут ещё какие-то проблемы, заезжайте. Или звоните. Ещё по одной?
Василий не стал отказываться. Выпили. Тут стараниями секретарши подоспел кофе. Две чашечки опустились на столик, а с ними – блюдо, наполненное всевозможными конфетами. Генерал явно был сладкоежкой.