Он вышел на Тверскую. Она выглядела совсем непривычно. Другие здания стояли по обе стороны от проезжей части, красивые, запоминающиеся, имеющие своё лицо. Здесь чувствовался стиль, выдержанный вкус.
Василий пошёл в сторону Кремля, а потом свернул на Камергерский, достиг Кузнецкого моста. Он гулял по окрестностям, сравнивая увиденное с тем, что хранила его память. Ему нравилась здешняя Москва. Она лучше сберегла свою историю.
В назначенный срок он вернулся в кабинет Астахова. Тот глянул на него спокойным, ясным взглядом.
– Знаете что, давайте посидим в каком-нибудь ресторанчике. Их много поблизости, достаточно приличных. Идёмте.
Они вышли из корпуса, в котором располагался физический факультет, направились в сторону Тверской.
– Знаете ли, последнее время постоянно мучают головные боли, – морщась и покручивая головой, проговорил Астахов.
Василий встрепенулся.
– Очень любопытно. В той вселенной, откуда я попал сюда, было то же самое – вы жаловались на сильные головные боли.
– Да? – заинтересованно спросил Астахов. – Надо же. Но как это может передаваться от одной вселенной к другой?
Петровский пожал плечами.
– Ума не приложу.
– И что, я абсолютно похож на того Астахова?
– Внешне – да. Но внутренне, в смысле характера, отличаетесь. Астахов из той вселенной, откуда и попал сюда, не слишком уверен в себе. И в нём нет той солидности, которая есть у вас. А тот Астахов, который в моей вселенной, достаточно уверенный в себе человек, но в нём тоже нет вашей солидности. И потом, он такие вещи делал…
– Что? – озабоченно спросил Астахов.
– Выпил со мной полбутылки водки и за руль сел.
– Да? И ничего не случилось?
– Слава Богу, ничего. Но я очень опасался, когда с ним ехал.
– Садиться выпившим за руль, это никуда не годится, – осуждающе пробормотал здешний Астахов. И вдруг остановился, глядя на большие витрины, за которыми виднелись столики. – Давайте зайдём сюда. Здесь хорошая кухня.
Вывеска над массивной деревянной дверью гласила: «У Ивана Ивановича». Они с Астаховым прошли внутрь, выбрали свободный столик в глубине, уселись. Тотчас было принесено меню. Астахов принялся внимательно просматривать его, потом поднял глаза на Василия.
– Что вы предпочтете?
– На ваше усмотрение, – скромно улыбаясь, проговорил Петровский.
– Хорошо. А что вы хотели бы выпить?
– То же, что и вы.
– Дело в том, что, в отличие от моего двойника, я не позволяю себе садиться за руль после употребления алкоголя.
– Тогда и мне ничего не надо. Возьмите минеральной воды.
Астахов подозвал тощего официанта с зализанными на старый манер волосами, сделал заказ. С трудом дождавшись, когда он освободится, Петровский нетерпеливо спросил:
– Скажите, Ленин вам известен?
Астахов уверенно кивнул.
– Был такой. Ульянов – Ленин. Лидер большевиков. Преступной группировки. Они власть захватили в тысяча девятьсот семнадцатом году, разогнали Учредительное собрание. Но через два года их скинули.
– Белые?
– Да. Белое движение. Потом пришлось долго налаживать экономику, столько они успели натворить за два года.
– А у нас Белое движение проиграло. И советская власть правила аж до августа тысяча девятьсот девяносто первого года. Это в той вселенной, где я жил. А в той, куда попал перед вашей, до сих пор советская власть. Ну там, правда, руководство одумалось, экономику сейчас всерьёз развивает. Горбачёв у них генеральным секретарём. Там у него перестройка получилась, а в моей вселенной – не получилась. У нас СССР развалился. – Василий пытливо глянул на Астахова. – Имя Горбачёва Михаила Сергеевича что-нибудь вам говорит?
Астахов медленно покачал головой.
– Нет.
– А про Сталина что-нибудь слышали?
– Не слышал. Кто это?
Василий демонстративно-печально вздохнул.
– Главный коммунистический лидер, при котором было расстреляно и сослано в лагеря множество людей. Миллионы.
– Какие лагеря?
– Концентрационные. Где людям приходилось заниматься подневольным трудом. Это продолжалось с тридцатых по пятидесятые годы прошлого века.
– Но… с какой целью?
– С целью борьбы с несогласными, создания атмосферы страха. Всё это нужно было для введения мобилизационной экономики.
Благородное лицо Астахова отражало недоумение:
– Что это за экономика?
– Когда всё делается по приказу сверху и за счёт страха, репрессий.
– Но зачем мобилизационная экономика, если работала обычная?
Василий опять вздохнул, теперь от неожиданно трудной задачи, вставшей перед ним – объяснять очевидные вещи тому, для кого они вовсе не очевидны.