Выхода не было. Василий достал портмоне, вытащил из него нужное удостоверение, протянул чиновнику. Тот глянул на закатанный в пластик бумажный прямоугольник, поднял удивленные глаза на Василия.
– Это же вы и есть, – раздался его сдавленный голос.
– Я его двоюродный брат, – упрямо выговорил Петровский.
– Но… имя, отчество… Разве так бывает?
Василий легкомысленно пожал плечами:
– А у нас с ним так. Совпало. Какой у него адрес?
– Он живёт в Бутове на Бунинской аллее, дом шестьдесят семь.
– А квартира?
– Там нет квартир. Это район коттеджей.
– Спасибо.
Сопровождаемый недоверчивым взглядом чиновника, Василий направился к выходу из помещения.
Вскоре он бодро шагал по Тверской в сторону Кремля, с удовольствием разглядывая окрестные здания, людей, заполнявших тротуар. Василий решил воспользоваться метро. Можно было, конечно, поймать такси, но он не знал, какие здесь цены, и боялся, что поездка лишит его тех денег, которые дал ему Астахов. Остаться совсем без денег ему не хотелось.
Ближайшая станция здешнего метро оказалась в том же месте, что и в его вселенной. Называлась она «Моховая». Висевшая на мраморной стене холла карта метрополитена походила на ту, что привык видеть Василий, но содержала большее число линий. Внимательно изучив их переплетение, он проложил мысленный маршрут, который тут же начал осуществлять.
Минут через пятьдесят он оказался на Бунинской аллее, весьма симпатичной, расположившей по обе стороны от проезжей части аккуратные двух и трехэтажные домики, усаженной деревьями, так что название аллеи не было случайным. И вот что удивило Василия: отсутствие заборов перед особняками. Только лужайки, по-разному украшенные цветами или кустарником. Нечто подобное Василий привык видеть в американских фильмах, показывающих жизнь в небольших городках.
До шестьдесят седьмого дома пришлось пройти достаточно много. Василий поглядывал по сторонам – очень респектабельный район. И здания – все разные, не похожие друг на друга, – построены со вкусом. Без кричащей помпезности, которая так часто встречалась на окраинах знакомой ему Москвы, там, где располагались особняки, коттеджи нуворишей.
Нужный ему дом не отличался от других, стоявших поблизости – столько же спокойного достоинства в облике, такая же ухоженность окружающего пространства. Уложенная плиткой ровненькая дорожка вела к входной двери.
Василий стоял на тротуаре, с любопытством разглядывая жилище здешнего Петровского, и вдруг открылось окно на втором этаже, и немолодая интеллигентного вида женщина, глядя на него, с удивлением проговорила:
– Василий Игнатович, почему вы там стоите?
Растерявшись от неожиданности, он невольно двинулся по дорожке, приблизился к элегантной входной двери с узкой прорезью, закрытой стеклом. Его мучил вопрос: кто эта женщина? Он не представлял, как себя вести с ней? Что делать дальше?
Неизвестно, сколько он стоял бы в раздумьях перед входом, если бы дверь не распахнулась и на пороге не появилась та самая женщина.
– Заходите. Куда вы запропастились? Ищут вас второй день. Светлана Иосифовна очень волнуется. – Она была невысокого роста, сухонькая, говорила с проникновенным сочувствием. – Что-нибудь случилось? Может, вы заболели?
– Нет, – машинально изрёк Василий, заходя в дом.
Ему открылся просторный и очень уютный холл, из которого через распахнутые двери он попал в ещё более просторную гостиную с диванами вдоль стен, с барной стойкой в углу. Здесь можно было собирать многолюдные вечеринки.
«Значит, и в этой вселенной Светлана», – заключил Василий. Его это вполне устраивало.
– Позвоните Светлане Иосифовне, скажите, что всё в порядке. – Женщина махнула рукой. – Лучше я позвоню. Надо успокоить её поскорее. – Она вытащила из кармана халата мобильный телефон, принялась нажимать кнопки. Дождавшись ответа, проговорила. – Светлана Иосифовна, Татьяна вас беспокоит. Я чего звоню. Появился Василий Игнатович. С ним всё хорошо. Что? Даю. – Она протянула трубку Василию. – Вас просит.
Голос, который услышал Василий, несомненно принадлежал Светлане.
– И куда ты пропал? – сухо поинтересовалась она.
– Я… – Он не знал, что ей сказать. Глупейшая ситуация. – Видишь ли… Я… потом объясню.
– Если ты остался у Натальи, надо было предупредить. Ты должен понимать, что мне неловко ей звонить.
– Да… конечно.
– А я волнуюсь.
– Понимаю…
– Вечером будешь дома?