Генка отмахнулся с щедрым великодушием.
— На кой он мне, забирай.
— А как же ты? — удивленно спросил Артемка, но по его лицу было заметно, что он отдал бы что угодно за право вернуться домой с такой великолепной добычей.
— Ладно, неси, — сказал Генка. — Я в другой раз и не такого еще поймаю.
С горделивым сиянием в глазах Артемка влетел в хату и еще в сенях крикнул:
— Папа, где ты? Смотри, какого карпа мы поймали!
Отец сидел на корточках перед раскрытым чемоданом, взглянул на сына через плечо, ничего не сказал.
— Мы что, уезжаем? — упавшим голосом спросил Артемка, и у него сразу пропали все те слова, какими можно было рассказать об удивительно счастливом и радостном начале дня, о встрече со змеей. Он стоял, нагнув голову, не замечая, как рыба распласталась по порогу хвостом.
— Едем, сынок, загостевали мы с тобой, пора и честь знать. — Николай Устинович, закрыв чемодан, поднялся. — Отнеси-ка в машину.
Оттащив чемодан, Артемка направился было к Генке, но отец выглянул в окно и позвал его.
«Ну, что еще там!» — сердито подумал мальчик, медленно возвращаясь в хату. Отец уже сидел у окна со шляпой на коленях, тетка Настя против него, оба странно неподвижные и с таким выражением, словно только что повздорили. Остановившемуся на пороге сыну Червенцов сказал:
— Присядь, Артемка. Перед дорогой посидеть положено.
В молчании прошло несколько минут, потом они разом поднялись.
— До свидания, Ната, спасибо за ласку. Если случится бывать в наших местах — заходи, буду рад, — сказал Николай Устинович.
— Мало погостили, но и за то спасибо, что вспомнили, — отозвалась она.
Червенцов подал ей руку, слегка пожал податливую и безответную ладонь и с высоко поднятой головой вышел из горницы.
Когда Артемка проходил мимо стоявшей у притолоки Анастасии Петровны, она поймала его за плечо, крепко поцеловала в макушку и осторожненько толкнула в спину. От жалости к себе и обиды у мальчика выступили слезы, но в сенях он вытер глаза кулаком и выскочил во двор.
Анастасия Петровна не вышла провожать на улицу, она осталась на крыльце и, сложив руки под грудью, смотрела поверх плетня, как они усаживаются в машине. Артемка опустил боковое стекло и, высунувшись по плечи, ждал: может быть, покажется Генка. Отец был хмур, чем-то недоволен, и он не решился отпрашиваться к Генке. На пустынной улице лишь глянцево-траурный петух с середины пыльной дороги, вытянув шею, недоверчиво косился на машину, да наискосок, у четырехоконного дома женщина с ребенком на руках наблюдала за отъездом гостей. Генки не было. И вот на прощание помахали рукой — они из машины, Анастасия Петровна с крыльца, — и мимо побежали хаты и плетни, уходило назад село, оставался позади чудесный мир с его волшебными днями. А Генка так и не появился. Показалась луговина на окраине, теперь скошенная и жесткая. Артемка сказал нерешительно:
— Папа, вернемся на минутку.
— Зачем? — негромко отозвался отец.
— Я не попрощался с Генкой, — заторопился Артемка. — Я ему обещал… Потом я забыл бивень.
Николай Устинович промолчал. Лишь при подъеме на изволок, в том самом месте, откуда они неделю назад любовались просторной равниной и селом, он покосился на пригорюнившегося сына и с ласковой снисходительностью сказал:
— Стоит ли возвращаться из-за этого, Артемка, смотри, как далеко отъехали. Напиши ему письмо — он не обидится. И голову не вешай, друзей у тебя еще много будет… А кость на что тебе, — мама все равно выбросит.
15
…Анастасия Петровна оставалась на крыльце, пока машина не исчезла за поднятой ею пылью, и тогда вернулась в горницу. Она остановилась посреди светлой, вдруг опустелой комнаты, на минуту задумалась. Еще осталось в душе что-то немного печальное и тревожное после проводов, словно кончился шумный праздник, от которого она устала, наступили будни, и повсюду сделалось пусто и просторно. Неторопливо прошла по горнице, поправила завернувшийся угол скатерти, плотно прикрыла окно и, прежде чем задернуть занавеску, постояла, глядя на примятую машиной траву с темно-лиловыми пятнами пролитого автола. На ветку вишни против окна присела галка, склонив голову набок, посмотрела на нее светло-голубым глазом и четко спросила: «Че»? Анастасия Петровна вздохнула освобожденно, как будто какая-то тяжесть свалилась у нее с души.
В сенях послышались легкие скользящие шаги, и в открытую дверь заглянул Генка. Окинув взглядом комнату, он нерешительно спросил: