— Ну, конечно же, товарищ Ламаш не мог выкроить участка, — усмехнулась Гуляева, председатель райисполкома, едва Владимир Кузьмич закончил объяснять свой поступок. — Прикрылся севооборотом, будто каменной стеной.
Она брезгливо морщится на усеянный цифирной вязью большой лист бумаги, который лежит на столе между ее бледных и тонких рук. Гуляева давно догадывается, что председатель «Зари мира» — человек своевластный, с какой-то непонятной чудинкой, недоверчив к любому указанию, словно ему недостаточно чужого опыта и все нужно проверить самому, отсортировать собственным навыком, тугодум, да и только. Мало кто замечает это, но вот наконец-то его своевольство выперло наружу, теперь всем видно, каков он. Крепко, очень крепко надо поправить председателя, заставить считаться с районным руководством, не дать вырваться из рук, а то как бы и другие не пошли по его следу. Эти мысли можно прочитать на ее выразительном белом-белом лице, слегка отекшем от бессонницы и недостатка воздуха, в ее темных прекрасных глазах, обычно вспыхивающих мимолетным огоньком, а сейчас застланных презрением и гневом. Она много лет работает председателем райисполкома, однако за все эти годы не выработала в себе способности скрывать свои мысли и чувства, и все, что волнует ее, радует или огорчает, мгновенно отражается в лице и в глазах.
По виду Протасов отвлечен посторонними мыслями. Прищурившись, он смотрит на громоздкий чернильный прибор из розового стекла на своем столе и с любопытством следит, как в его гранях наплывают друг на друга розовое и зеленое, лишь только ветерок колыхнет штору, и это напоминает ему закат на реке. Но он весь внимание, ничто не ускользает от него. После раздумья он пришел к заключению, что Ламаш действует не лучшим образом. Ему понятно состояние председателя, — не легко Владимиру Кузьмичу защитить себя, он растерялся, не говорит — мямлит. Но встряска ему полезна, если есть характер — выдержит, не слиняет.
— Прошу, Галина Порфирьевна, — сказал он и, придвинув к себе бумаги, углубился в них, словно то, что скажет сейчас Гуляева, известно ему и он может не слушать ее.
Владимир Кузьмич тоже догадывается, о чем будет говорить Гуляева. Она, конечно, скажет, что председатель и агроном могли бы найти, в каком поле посеять эти тридцать гектаров, не такое уж неразрешимое дело, но не сделали этого, потому что Ламаш зазнался, он, видите ли, уверен, что лучше понимает интересы колхоза, а его помощники заодно с ним; да это и понятно: меньше работы — меньше заботы. Владимиру Кузьмичу немного жаль Гуляеву, — она Тимирязевка, агроном с большим стажем, много лет работала в совхозах, он преклоняется перед ее знаниями и авторитетом, но она связана своим положением. По собственному опыту она знает, как трудно взять да и сразу переиначить все, что было рассчитано, проверено, слажено, но ей сейчас, как председателю райисполкома, придется говорить не то, что она знает и думает как агроном.
Однако он услышал не то, чего ожидал.
— Меня не удивляет, что товарищ Ламаш не выполнил наше указание, это уже не в первый раз, — сказала Гуляева, приподнимаясь и шумно отодвигая ногами стул. — Он ведет себя слишком самостоятельно, я сказала бы, заносчиво, как будто колхоз отдан ему на откуп. Я вспоминаю, как он спорил, как сопротивлялся, когда увеличили план сева, и хотя согласился, но только для виду, как я теперь понимаю… Это вам так не пройдет. — Она впервые взглянула на Ламаша и пристукнула костяшками пальцев по столу. — Мы не позволим сидеть хозяйчиком на колхозной земле, учтите на будущее…
Заметив, что Владимир Кузьмич недоуменно пожал плечами, она гневно повторила:
— Да-да, не позволим! Нянчиться с вами не будем… Учтите, товарищ Ламаш!
— Верно, Галина Порфирьевна! — громко подал голос со своего места второй секретарь Завьялов.
Владимиру Кузьмичу сделалось ясно, что ему не миновать наказания — выговора, а то и чего похуже, — у членов бюро, очевидно, уже сложилось неблагоприятное о нем впечатление.
А Гуляева продолжала рассерженно:
— Он не считается и с колхозниками, не дорожит их доверием, их отношением к себе. Какого мнения будут они о своем председателе, если в самый разгар сева он занимается чепухой. Честное слово, по-иному и назвать не могу его развлечения. Вы сами посудите, чем увлекается председатель… Приезжаю недавно в колхоз, заехала на поле. Смотрю — два трактора прибивают зябь и, кроме них, в поле никого. Спрашиваю у тракториста, бойкий такой, рыжеватый парнишка, где председатель…