Она выгнулась, положив руку на бедро, и одарила Джеки лучшим из своих взглядов искоса.
Джеки был тронут и отправился с ней в постель. Она прижала его к простыням, крепко поцеловала и положила его руки себе на груди, а покрывало натянула на плечи.
– Легко и приятно, да? Чуть понежимся, дай я сама все сделаю.
Она оседлала бедра Джеки, опустилась, чуть поиграла в танце мускулов, потом остановилась и стала пощипывать и царапать ему грудь с автоматизмом ведического искусства.
– Ты иногда такой бываешь забавный, миленький. Лишенный аутентичности. Я умею танцевать на барабане, умею вертеть задом и животом, и ты думаешь, я не умею вилять шеей, как натиамская танцовщица? Смотри, как я это делаю.
– Прекрати! – попросил он. – Смейся до, смейся после, но не в процессе.
– Ладно, милый, ничего смешного, только быстро и сладко.
Она стала над ним работать и через две божественные минуты выжала его как губку.
– Ну вот, – объявила она. – Готово. Тебе лучше?
– О господи, и еще как!
– Полностью лишенный аутентичности, ты все равно чувствуешь себя хорошо?
– Только потому еще и жив род человеческий.
– Ну вот и ладно, – сказала она. – А теперь, деточка, спокойной ночи и сладких снов.
Джеки с удовольствием поглощал плотный, хотя и несколько безвкусный завтрак из копченой рыбы и яичницы, когда вошел Джимми Сурай.
– Слушай, босс, там Смит... – сказал Джеки. – Мы никак не можем его заставить заткнуть этот дурацкий ящик.
Джеки вздохнул, доел свой завтрак, смахнул крошки с губ и вышел в вестибюль. Вокруг низкого столика сидели в мягких креслах Смит, Бетти Чалмерс и Бобби Дензонгпа, и с ними – незнакомый мужчина. Молодой японец.
– Смити, будь человеком, отключи это, – попросил Джеки. – Будто с десятка котов сдирают шкуру заживо.
– Я просто демо прогнал для этого мистера Большая Иена, – буркнул про себя Смит и с неуклюжей грацией стал выключать машину. Эта сложная процедура включала щелканье тумблерами, верчение ручек и жужжание дисководов.
Японец – длинноволосый изящный юноша в овчинном пиджаке, вельветовом берете и джинсах – встал с кресла, четко поклонился и протянул Джеки визитную карточку. Джеки прочел. Японец оказался представителем кинокомпании – «Кинема Джанпо». Фамилия его была Байшо.
Джеки сделал «намаете»:
– Счастлив познакомиться, мистер Байшо.
У Байшо был несколько настороженный вид.
– Наш босс говорит, что рад познакомиться, – повторил Смит.
– Хай, – несколько напряженно ответил Байшо.
– Мы встретили Байшо-сан вчера на дискотеке, – сообщила Бетти Чалмерс.
Байшо, садясь в кресло так же прямо, как стоял, разразился чередой иностранных звуков.
– Байшо говорит, что он большой фэн английской танцевальной музыки, – промямлил Смит. – Он здесь искал подходящий танцзал. С его точки зрения подходящий. Веста Тилли, тара-ра-бумбия, – такая ему нужна фигня.
– Ага, – сказал Джеки. – Вы немного говорите по-английски, мистер Байшо?
Байшо вежливо улыбнулся и ответил длинной фразой, сопровождаемой оживленной жестикуляцией.
– Еще он ищет первые издания Ноэла Коварда и Дж. Б. Пристли, – объяснила Бетти. – Это его любимые английские писатели. И, босс – то есть Джеки, – мистер Байшо действительно говорит по-английски. То есть если прислушаться, то все гласные и согласные присутствуют. Честно.
– Уж получше тебя, – буркнул почти про себя Смит.
– Я слыхал про Ноэла Коварда, – сказал Джеки. – Очень остроумный драматург этот Ковард.
Байшо вежливо выждал, пока губы Джеки остановятся, и снова пустился в свое длинное повествование.
– Он говорит, что рад нас здесь встретить, потому что сам тоже выехал на натурные, – перевела Бетти. – «Кинема Джанпо» – его компания – снимает в Шотландии римейк «Кровавого трона». Ему было... как это... поручено найти соответствующие места в Болтоне.
– Да? – спросил Джеки.
– Он говорит, что местные англичане ему не хотят помогать, потому что у них насчет здешних мест есть суеверия. – Бетти улыбнулась: – А у тебя, Смити? Ты не суеверен?
– Не-а, – ответил Смит, закуривая сигарету.
– И он хочет, чтобы мы ему помогли? – спросил Джеки.
Бетти снова улыбнулась:
– Эти японцы – просто грузовики с наличностью.
– Если вы не хотите, я могу позвать своих ребят из Манчестера, – сказал Смит, задетый позорным подозрением. – Они этого чертова Болтона не стремаются.
– А что такое в Болтоне? – спросил Джеки.
– Ты не знаешь? – удивилась Бетти. – В общем-то ничего особенного. То есть город сам – ничего особенного, но тут самая большая братская могила во всей Англии.
– Больше миллиона, – буркнул Смит. – Из Манчестера, из Лондона – отовсюду их возили поездами во время чумы.
– А, – сказал Джеки.
– Больше миллиона в одной могиле, – сказал Смит, устраиваясь в кресле поудобнее, и пустил колечко дыма. – Дед мой любил рассказывать. Гордился этим Болтоном, дескать, настоящее гражданское правление в чрезвычайный период, нормальное поддержание порядка, без всяких там солдат... И каждого мертвяка метили своим номером, даже баб и детишек. А в других местах – это позже было – просто копали яму и бульдозером туда сгребали всех.
– Дух, – громко сказал Байшо, как можно тщательнее произнося звуки. – Истинный дух кинематографа в городе Болтоне.