Я пролезаю в окно и, выпрямившись, оглядываю его комнату. Здесь тепло, уютно и чистенько. Хотя с последним я погорячилась. Клетчатое покрывало небрежно наброшено поверх простыней, стол завален стопками учебников, комиксами и журналами о родео, в углу дубового пола, покрытого тонким слоем пыли, валяется скомканная толстовка и пара носков, на комоде выстроилась коллекция ковбойских шляп вместе со старыми солдатиками из зеленой пластмассы и парой рыболовных приманок, а над дверью шкафа прибита ржавая подкова. Это так по-мальчишески.
Он поворачивается ко мне, почесывая затылок.
– Ты же не станешь теперь появляться посреди ночи, чтобы посмотреть, как я сплю, словно маньячка? – шутливо спрашивает он.
– Каждая минута вдали от тебя медленно убивает меня, – говорю я в ответ.
– Это значит «да»?
– Ты что, жалуешься? – изогнув бровь, интересуюсь я.
– Нет, – усмехается он. – Определенно нет. Просто хотел знать, стоит ли надевать что-то еще, кроме боксеров, в постель.
От его слов я тут же заливаюсь румянцем.
– Ну… не стоит менять свои привычки из-за меня, – заикаясь, выдавливаю я.
Такер смеется, а затем пересекает комнату и снова целует меня.
Несколько минут мы обнимаемся в его кровати. Но дальше нескольких поцелуев не заходит, потому что Такер считает, что не должен покушаться на мою добродетель, раз в моих жилах течет ангельская кровь. А затем мы просто лежим, пытаясь отдышаться. Положив голову Такеру на грудь, я прислушиваюсь к мерному биению его сердца и в тысячный раз думаю о том, что он, без сомнений, лучший парень на планете.
Такер поднимает мою руку и переплетает наши пальцы. Мне нравится грубая, мозолистая кожа на его ладонях, которая лишь подтверждает, как много ему приходилось работать в жизни. А ведь именно благодаря этому он стал таким, какой он есть, и, несмотря на грубоватые руки, его прикосновения наполнены нежностью.
– Так ты когда-нибудь расскажешь мне, что случилось во время пожара? – неожиданно спрашивает он.
Что ж, время обнимашек прошло.
Думаю, я понимала, что он когда-нибудь задаст этот вопрос. Но надеялась, что это никогда не случится. Ведь я не смогу рассказать свои секреты, невольно не упомянув секреты других.
– В тот вечер…
Я поднимаюсь и усаживаюсь на кровати. Но не знаю, что сказать. Слова просто застревают у меня в горле. Думаю, именно так чувствует себя мама, когда пытается утаить правду от людей, которых любит.
– Не переживай, – говорит он, усаживаясь рядом со мной. – Я все понимаю. Это сверхъестественные ангельские штучки, и ты не можешь мне об этом рассказать.
Я отрицательно качаю головой. И решаю не идти по стопам мамы.
– Анджела решила собрать клуб для обладателей ангельской крови, – начинаю я, хотя и понимаю, что он спрашивал не об этом. И совершенно не это ожидал услышать.
– Так в Анджеле Зербино тоже течет ангельская кровь?
– Да.
Он фыркает.
– Ну, думаю, это многое объясняет. Она всегда казалась мне немного странной.
– Эй. Во мне тоже течет ангельская кровь. Ты хочешь сказать, что и я тоже странная?
– Да, – отвечает Такер. – Но мне это нравится.
– Ох, ну тогда ладно. – Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, но затем быстро отстраняюсь.
– В Кристиане тоже течет ангельская кровь, – продолжаю я и, собрав всю свою храбрость, встречаюсь с ним взглядом. – Но я не знала об этом до пожара. Он Квартариус. Вроде меня.
Глаза Такера округляются.
– Вроде тебя, – отведя глаза, равнодушным голосом повторяет он.
Долгое время никто из нас не произносит и слова.
– Какое совпадение, правда, что столько обладателей ангельской крови собрались в Джексоне? – наконец выдает он.
– Да уж, это оказалось большим сюрпризом, – признаю я. – Но вот насчет совпадения не уверена.
Такер громко сглатывает. Я вижу, как он старается сохранять спокойствие и притвориться, что его не пугают все эти ангельские штучки. Что он не встал на пути у чего-то более важного, чем он сам. Уверена, он отступил бы, если бы думал, что хоть как-то мешает исполнению моего предназначения. И уже готов примерить маску уходящего от любви мужчины. Как делал это раньше.
– Я не знаю, что должно было случиться тем вечером, – быстро говорю я. – Но пожар закончился. А я продолжаю жить своей жизнью.
Надеюсь, он не заметил нотки отчаяния в моем голосе и то, как сильно мне хочется, чтобы эти слова стали правдой только потому, что я просто произнесла их. И как сильно меня пугает мысль, что мое предназначение придется выполнять еще сотню лет.
– А значит, теперь я вся твоя, – продолжаю я, вот только эти слова звучат невероятно фальшиво в моих устах.