Рим горел, а я сидел в углу совершенно один.
Почему всегда все так заканчивается?
Это вопрос, на который мы не найдем ответа.
Те люди, за которых я боролся,
За которых я продолжаю бороться и угрожаю остальным,
Ради которых я живу и ради которых я бы умер,
Я был причиной, по которой они еще были живы,
А теперь они хотят моей смерти»(12).
Неудержимый гнев заставил ее вскочить на ноги. Быстро спустившись по лестнице, она влетела в гостиную.
— Микки, ты что вытворяешь?!
— Ну, наконец-то. А ты оказывается соня, Лекс. Спишь, как убитая, — убавив звук, он обернулся и, увидев ее наряд, позволил себе непростительную наглость восторженно присвистнуть. — Ну, ничего себе!
В этот момент Алекс осознала, что стоит перед ним в тонкой коротенькой майке и трусах. Ее губы дрогнули, скривившись в ядовитой усмешке:
— Спасибо тебе за комплимент.
— Всегда пожалуйста, — он весело подмигнул ей, продолжая скользить восхищенным взглядом по изгибам ее хрупкого тела. — Ну что, начнем с утренней пробежки? А то я тебя уже заждался.
— Конечно, — проговорила она, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить ему. — Как только переоденусь, сразу и начнем.
— Да и так, я думаю, вполне сгодится!
Пренебрежительно фыркнув, она мигом облачилась в более подходящую для тренировки одежду. Он тяжко вздохнул, не сумев скрыть своего разочарования.
Когда они вышли на улицу, Алекс вдруг спохватилась:
— Надо бы Макса предупредить.
— А его нет.
— Как нет? А где он?
— В тюрьме, — обыденным тоном сообщил Микки.
У нее от удивления округлились глаза:
— В какой еще тюрьме?
— Снейк-Ривер. Недалеко от границы Орегона и штата Айдахо.
— Микки, я не об этом спрашиваю. Я хочу знать, что он там делает?
— Решил навестить преподобного Джонса, — невозмутимо пояснил он и, не дожидаясь ответной реакции, побежал по дороге, ведущей к берегу океана.
Макса провели в комнату бесконтактных свиданий, оборудованной стандартной переговорной системой: две телефонные трубки и визуальный обзор через пуленепробиваемое стекло. Он сел на привинченный к полу стул и стал ждать, когда приведут узника. Через четверть часа дверь за стеклянной перегородкой открылась, и в комнату вошел старик, одетый в оранжевую тюремную робу.
— У вас десять минут, — буркнул охранник, снял с заключенного наручники и удалился.
— Спасибо, что пришли, — радостно проговорил священник в переговорную трубку, но тут же помрачнел. — Простите, я подвел вас. Я старался, но не смог…
— Маркус, — Макс попытался перебить преподобного, но тот его не слышал.
— Я сделал все, что было в моих силах.
— Маркус.
— Простите меня, я…
— Маркус, да остановись же ты, наконец!
Старик замолчал, понуро повесив голову.
— Это не твоя вина, а моя. Мне не стоило втягивать тебя в свои проблемы, — заметил Макс тихим, но твердым тоном, не терпящим возражений. — Так что это я должен просить у тебя прощения.
— Нет, нет! — горячо запротестовал он. — Вы ничего мне не должны. Вы столько для меня сделали.
Ангел горько усмехнулся, обведя взглядом тюремное помещение:
— Да уж, …но я обязательно вытащу тебя отсюда. Обещаю.
— Не надо, — еле слышно пробормотал преподобный.
Макс, удивленно вскинув брови, неуверенно переспросил:
— Не надо?
— Вы не волнуйтесь за меня, — торопливо затараторил священник, сбиваясь от волнения. — Если я оказался здесь, значит так суждено, значит так надо. Значит, Богу так угодно было. Все будет хорошо. Поверьте, я знаю…
— Ты попал сюда из-за меня, — возразил ангел, — и только из-за меня.
— Нет, нет, нет! Не спорьте! Судьба привела меня сюда. Значит, я должен пройти этот путь. Сам. До самого конца.
— Маркус, ты не должен расплачиваться за чужие ошибки.
— Не должен, но я не могу уйти! Как же я уйду? Здесь так много дел. Три тысячи заключенных! Шутка ли?! Каждый из них нуждается в духовности, в святости, в очищении от грехов прошлого! Я должен остаться! Я просто обязан попытаться помочь им.
Закончив свою эмоциональную тираду, старик взглянул на Макса, ища его поддержки и понимания, но тот лишь печально улыбнулся в ответ.
Пробежав несколько миль, Микки остановился и оглянулся. Алекс плелась следом, еле передвигая ноги, и на его глазах, хрипя и задыхаясь, уселась на траву.
— Пару минут передохнем и продолжим.
Она благодарно кивнула и, с трудом переведя дыхание, неожиданно спросила:
— Ты все еще хочешь вернуться в иерархию?
— Почему ты спрашиваешь?
Девушка уклончиво пожала плечами.
— Конечно, хочу, — он грустно усмехнулся, — очень хочу. Это мой дом, как-никак. Но из-за того, что пренебрег жизнью подопечных, я приговорен к смертной казни.
— Это что, столь тяжкое преступление?
— Конечно, а как иначе? Человек сам строит свою судьбу, сам выбирает по какому пути ему идти: праведному или нет. А уж насколько длинным или коротким будет этот путь, решает лишь Всевышний, потому-то мы и не вправе вредить ангелам-хранителям, не вправе забирать у человека жизнь.
— Если все настолько серьезно, то почему просто не отнять у вас такую возможность?
— Ну, ангелов несметное множество, и не все они являются хранителями. Смерть в Земном мире является своего рода мерой пресечения. Иначе говоря, убиенные ангелами первой и второй иерархии все без исключения попадают в Чистилище для отбывания наказания за злостное нарушение установленного порядка.
— Так же, как люди в тюрьму?
Микки утвердительно кивнул головой.
— А если я убью ангела-хранителя, что будет?
— Ангел любого рода, принявший смерть от твоей руки, исчезнет на мгновение и явится вновь.
— Тогда какой смысл во всем этом противостоянии?
— При столкновении людей, бьются и их ангелы-хранители, но они это делают не для того, чтобы нанести вред, или убить противника, а для того, чтобы помешать ему в поддержке его подопечного. Ведь хранитель обязан, попросту вынужден помогать и защищать своего подопечного, даже если он – самое что ни на есть исчадие Ада. С каждым смертельным исходом противник становится слабее, отчего все труднее и труднее помогать своему подопечному. В итоге противная сторона получает меньше помощи, ты же обретаешь больше шансов на благоприятный исход, — заметив ее озадаченное выражение лица, он осторожно уточнил. — Лекс, я понятно объяснил?
— Понятно.
— Я рад, — его губы тронула мягкая улыбка, а во взгляде появилась нежность. — Ну что, отдохнула? …Продолжим тренировку?
— А почему хранители не останавливают своих подопечных от плохих поступков?
— Если мы говорим о светлых ангелах, то они, конечно же, пытаются остановить, и даже порой у них сие получается, при условии, что это был некий сиюминутный порыв у человека. Если же это какая-то маниакальная страсть или безумное желание, то остановить его практически невозможно. Говоря о темных, или иными словами переметнувшихся, то следует признать, что они наоборот подталкивают к тому или иному преступлению, тем самым обеспечивают себе и своему подопечному попадание в Ад.
— Зачем им это?
— У каждого есть право выбора.
— Все это смахивает на какую-то игру между Добром и Злом. Только вот, почему в призы выбрали человеческую душу?
— Падшие ангелы в отмщение за изгнание желают отнять самое уникальное и любимое творение Бога, созданное по его образу и подобию, потому-то их целью и является человек. Он же, в свою очередь, как разумное существо со свободной волей, должен принять либо сторону Добра, либо Зла, — пояснил Микки. — Еще вопросы?
Алекс на мгновение задумалась, осмысливая услышанное, затем спросила:
— А вы с Максом теперь какие? Светлые или темные?
— Судя по нашим совершенным проступкам, по окрасу крыльев, нас сложно назвать светлыми, …в особенности меня, — печально ухмыльнувшись, проговорил он, — но на сторону Зла мы пока переходить не собираемся. Знаешь, мне очень хотелось бы все исправить, ну и впоследствии вернуться домой.