– В чем они заключались?
– Доставить тело Болесо, привезти его убийцу… – Ингри поколебался. – Сделать все без шума.
– Что это значит? – с искренней озадаченностью спросила леди Йяда.
– Уничтожить все свидетельства опрометчивых поступков Болесо.
«В том числе и его последнюю жертву?»
– Что! Разве вы не обязаны вершить королевское правосудие? – с возмущением воскликнула Йяда.
– Строго говоря, я служу хранителю печати Хетвару, а его главная цель, – осторожно добавил Ингри, – охранять интересы Вилда и его королевского дома.
Йяда растерянно умолкла, хмуря брови.
Храмовая волшебница похлопала пальцем по губам. Она по крайней мере шокированной не выглядела. Однако когда она заговорила снова, стало ясно, что ее быстрый ум уже устремился в другом направлении.
– Никакой дух не может существовать в мире материи без телесной поддержки. Волшебники придают силу заклинаниям с помощью своих демонов, что необходимо, но не достаточно: сами демоны в конце концов получают питание через тело волшебника. Однако наложенное на вас заклятие питалось вашей силой. Я подозреваю… м-м… Как ты сказала, Йяда, это магия-паразит. Заклятие каким-то образом было вызвано в вас, лорд Ингри, и с этого момента его поддерживала ваша собственная жизнь. Если это странное колдовство хоть сколько-нибудь схоже с моим, оно, как вода, стекает вниз: ничего не создает, только крадет силы хозяина.
Интуитивно Ингри понял, что имеет в виду Халлана, но ему вовсе не хотелось, чтобы так о нем думала леди Йяда. Многие мужчины способны убить ради прихоти власть имущих, хотя единственное заклятие, которое для этого требуется, обычно заключается в звоне монет в кошельке. Ингри приходилось охранять своего господина и обнажать ради него меч… так не было ли это тем же самым?
– Но… – Прелестные губы леди Йяды крепко сжались – У хранителя печати Хетвара есть, должно быть, сотни офицеров, солдат, наемных убийц. Он послал с вами полдюжины своих гвардейцев. Тот… тот, кто наложил заклятие, мог воспользоваться любым из них. Почему за мной послали единственного человека в Истхоме, о котором известно, что в нем живет дух волка?
На лице Халланы на мгновение появилось странное выражение – озарение, удовлетворение? Однако волшебница ничего не сказала, только откинулась на спинку стула – наклониться вперед ей было бы затруднительно.
– Насколько широко разошелся слух о вашем несчастье? – наконец спросила она.
Ингри пожал плечами.
– Сплетни общеизвестны, однако значение моей особенности придается разное. Моя репутация полезна для Хетвара: немногие решаются мне противоречить.
«Или долго терпеть мое общество, приглашать в свой дом, а главное, знакомить с представительницами своего клана. Что ж, к этому я давно привык».
Йяда широко раскрыла глаза.
– Вас выбрали потому, что вину можно было свалить на вашего волка! Выбор сделал Хетвар. Значит, он и есть тот, кто наложил заклятие!
Эта мысль Ингри не понравилась.
– Не обязательно. Лорд Хетвар обсуждал ситуацию еще до того, как появился я. Любой, с кем он говорил, мог предложить мою кандидатуру. – Однако роль, которую Йяда приписала волку, была весьма вероятной. Ингри ведь и сам готов был бы обвинить в гибели своей подопечной волка-у-себя-внутри. Он сам бы вынес себе приговор и не был бы способен защищаться. Даже если бы он пережил покушение на леди Йяду… он вспомнил, как чуть не погиб накануне при переправе. Так или иначе, и жертву, и ее палача заставили бы молчать.
Ингри пришел к двум чрезвычайно неприятным заключениям. Первое заключалось в том, что ему по-прежнему предстояло везти леди Йяду туда, где ее, возможно, ожидала смерть. Утонуть в реке, может быть, оказалось бы менее мучительно, чем погибнуть от яда в тюремной камере, и уж тем более такая смерть не была бы сопряжена с кошмаром неправого суда и последующей казни.
Второе же заключалось в том, что тайный могущественный враг окажется весьма недоволен, когда они оба явятся в Истхом живыми.
Глава 6
Ингри всю ночь мучили кошмары, хотя утром он не мог их вспомнить; проснулся он, чувствуя легкую лихорадку. Сквозь окошко крохотной, но все-таки отдельной комнаты под самой крышей гостиницы пробивались солнечные лучи. Рассвело. Пора отправляться в путь.
Первое же движение пробудило боль во всем его избитом и исцарапанном теле, так что Ингри поспешно отказался от намерения сесть. Однако и лежа облегчения он не испытывал. Ингри осторожно повернул голову, и по шее словно пробежало пламя. Взгляд его упал на груду посуды, которую он составил на полу у двери. Все это неустойчивое сооружение выглядело нетронутым. Хороший знак.
Повязки на правой руке и на запястьях Ингри оставались на месте, хоть сквозь них и проступила кровь. Ингри пошевелил пальцами. Итак, прошлый вечер ему не примерещился, какими бы невероятными ни казались все вчерашние ужасы. По мере того как воспоминания возвращались, Ингри ощутил болезненную судорогу в животе.
Ингри со стоном заставил себя подняться и доковылял до умывальника. Зачерпнув левой рукой ледяной воды, он плеснул себе в лицо, но это ничему не помогло. Натянув штаны, он присел на край постели и попытался надеть сапоги, но на опухшие щиколотки налезать они отказались. Ингри признал свое поражение и уронил сапоги на пол. Он осторожно снова прилег поверх сбитого одеяла. Всякие мысли в голове вытесняло что-то вроде гудения. Ингри пролежал еще около получаса, судя по перемещению светлых квадратов по полу, и за все это время единственным, о чем он оказался в силах подумать, было смутное огорчение невозможностью натянуть сапоги.
Скрипнула дверь, и за звоном рассыпавшейся посуды последовали изумленные ругательства Гески. Морщась, лейтенант пробрался между раскатившимися по полу кружками и мисками. Геска было одет в кожаный дорожный костюм с накинутым поверх серо-голубым плащом гвардейцев Хетвара и явно привел себя в порядок ради торжественного сопровождения траурного кортежа: светлые волосы были расчесаны, добродушное лицо выбрито. На Ингри он посмотрел с ужасом.
– Милорд…
– Ах, Геска… – Ингри все же удалось прохрипеть: – Как там наш свинский парень?
Геска покачал головой, все еще под впечатлением от увиденного.
– Иллюзия развеялась где-то к полуночи. Мы отправили его в постель.
– Проследи, чтобы он не попадался просвещенной Халлане.
– Ну, тут проблем не будет. – Геска встревоженно смотрел на синяки и забинтованные руки Ингри. – Лорд Ингри, что все-таки случилось с вами вчера вечером?
Ингри заколебался.
– А что об этом говорят?
– Солдаты, сидевшие в зале, доложили мне, что вы заперлись с волшебницей, а потом часа через два из комнаты неожиданно донесся ужасный шум – вопли и грохот, что с потолка этажом ниже посыпалась штукатурка. Впечатление было такое, словно там кого-то убивали.
«Почти…»
– Волшебница и ее слуги потом вышли из гостиницы, как будто ничего не случилось, а вы, хромая, отправились к себе, не сказав никому ни слова.
Ингри постарался, насколько возможно, вспомнить те отговорки, к которым прибегла Халлана.
– Да… Я нес… нес блюдо с окороком и нож и споткнулся о стул. – Нет, про стул она ничего не говорила… – Опрокинул стол и при этом порезал руку.
Геска сморщился: ему явно никак не удавалось соотнести описанное событие со странной коллекцией синяков и повязок на Ингри.
– Мы фактически уже готовы отправляться. Здешний жрец ждет, чтобы благословить гроб Болесо. Вы будете в состоянии ехать верхом? После случившегося…
«Неужели я выгляжу так ужасно?»
– Ты передал мое письмо лорду Хетвару курьеру храма?
– Да. Женщина уехала на рассвете.
– Тогда… Скажи солдатам, что они пока свободны. Я жду инструкций. Лучше задержимся здесь и дадим лошадям отдых.
Геска молча поклонился, но по его глазам было понятно, что лейтенант удивлен: зачем было выжимать из людей и животных последние силы, чтобы неизвестно зачем потратить здесь сэкономленное время? Геска поднял с пола миски и кружки, поставил их на умывальник и, бросив на Ингри еще один озадаченный взгляд, вышел.