Опираясь на эти новые властные основания, Генрих I фактически сумел остановить общий упадок и добиться нового подъема державы. Таким образом, и по достигнутому результату его правление, возникшее в результате выборов, оказывается столь же новаторским. С переходом власти к Генриху был сделан решающий шаг и в переходе от восточнофранкского государства к германскому.
Правда, вначале необходимо было устранить препоны, противодействующие его власти. В то время, как Генрих I был избран франками и саксами во Фрицларе, баварцы провозгласили королем своего герцога Арнульфа, причем даже «in regno Teutonicorum» («в королевстве Тевтонском»), как утверждают Зальцбургские анналы. Хотя приведенная формулировка единична и вызывает сомнения, однако, в совокупности с другими сведениями, она свидетельствует в пользу того, что Арнульф хотел стать королем не только в Баварии, но и во всей Восточно-франкской державе, и что эту державу понимали отныне как германское государство. Если из-за скудости традиции кое-что и остается здесь под вопросом, все же нет никаких оснований сомневаться в том, что и Генрих I также претендовал на всеобъемлющую власть (Конрад выдвинул его в качестве своего преемника, естественно, имея в виду все государство). Единство государства с самого начала представлялось Генриху I само собой разумеющимся. Поэтому свою первейшую задачу он видел в том, чтобы добиться признания от Баварии и Швабии.
Для его осторожной и взвешенной тактики характерно то, что Арнульфа Баварского он сначала оставил в покое и атаковал, как более легкую цель, Швабию, пока еще не проявившую решительности. Когда он сразу же после своего избрания вторгся в Швабию с боеспособным войском (919 год), герцог Бурхард отказался от какого-либо вооруженного сопротивления и покорился королю «со всеми своими городами и всем своим народом» (Видукинд). Таким образом, с самого начала правление Генриха I было ознаменовано успехом. Вслед за франками и саксами швабы тоже признали его королем. Правда, он должен был считаться с тем фактом, что герцог Бурхард сам пошел ему навстречу. До конца своей жизни Бурхард, а не Генрих распоряжался в Швабии имперской церковью{3}. Именно такой ценой — сохранением имперской церкви в племенных землях в распоряжении герцога — очевидно, и было достигнуто согласие между ним и королем. С другой стороны, благодаря соглашению с Генрихом герцог Бурхард обеспечил себе тыловое прикрытие от короля Родольфа II Верхнебургундского, которого он еще в зимнем походе 919 года сумел победить под Винтертуром, чтобы, впрочем, вскоре после этого вступить с ним в тесный контакт. Союз был скреплен браком короля Родольфа с дочерью Бурхарда Бертой.
Только через два года после швабского предприятия Генрих, который в 920 году впервые посягнул на Лотарингию, направил свои действия против Арнульфа Баварского. Как и ожидалось, военный поход затянулся. Арнульф искал укрытия в своей твердыне Регенсбурге и вынудил короля к затяжной осаде. В конечном счете все-таки и здесь пришли к соглашению, не пуская в ход оружие: Арнульф, о королевском статусе которого теперь больше не было и речи, подчинился королю «cum omni regno suo» («со всей своей державой»), как утверждал Видукинд (утверждал, впрочем, ретроспективно, принимая во внимание упрочившуюся власть Генриха). Победителем Арнульф был «с почетом принят и назван «amicus regis» («друг короля»), что Лиутпранд воспроизвел как «miles regis» («воин короля»). Это означает, что Арнульф присягнул на верность королю и стал тем самым его вассалом. И вновь Генрих был вынужден, считаясь с прочной позицией Арнульфа, оставить в полном распоряжении герцога церковь в Баварии. Если верить Лиутпранду, король признал за ним даже право свободно вести войну. В любом случае, Арнульф сохранил относительно большую самостоятельность. Тем не менее Генрих достиг цели, к которой стремился в этом походе. В лице Арнульфа он поставил в зависимость от себя последнего германского племенного герцога и добился установления своей власти над всей державой.
Было очевидно, что Генрих подвел черту под политикой Конрада I. Вместо противостояния племенным герцогам он достиг с ними единения. Это создало предпосылки для его господства в Восточнофранкско-немецкой державе. То, что власть поначалу приходилось приобретать ценой уступок, не смутило его. Он был достаточно рассудителен и уверен в себе, чтобы понимать, что великая цель, которую он перед собой поставил, может быть достигнута лишь постепенно, шаг за шагом. Вскоре факты подтвердили, что благодаря своей новой политике он вступил на далеко ведущий путь.
Прежде всего признание короля племенными герцогами позволило ему заняться крупными внешнеполитическими задачами, успешное разрешение которых подняло его престиж исключительно высоко. Оно означало усиление его власти, что, в свою очередь, способствовало укреплению его положения в стране по сравнению с положением герцогов. Тем более что одновременно при любой благоприятной возможности Генрих I стремился усилить и усиливал свою связь с церковью — ту связь, которой в Баварии и Швабии он вынужден был пожертвовать в пользу герцогов. Так, уже в 922 году он поставил в зависимость от себя архиепископа Майнцского, сделав его своим архикапелланом, и, хотя и многозначительно избегал письменных распоряжений, возвел в связи с этим дворцовую капеллу. В его окружении росло число епископов и аббатов — сначала, наряду с саксонскими, франконских, а затем и швабских; отсутствовали лишь баварские. При этом обнаружилось, что отношение Генриха к епископату взаимосвязано с его отношением к родовым герцогам. Особенно отчетливо это проявилось в 926 году. В тот год герцог Бурхард Швабский погиб под Новарой в результате итальянской политики своего зятя, короля Родольфа Верхнебургундского, которого поддержал в его борьбе против Гуго Прованского. Смерть герцога предоставила Генриху повод для новой регламентации своих отношений с герцогством Швабией. Назначив на рейхстаге в Вормсе (926 год) преемником Бурхарда франка Германа из дома Конрадинов, двоюродного брата франконского герцога Эберхарда, он и в Швабии решительно сдвинул положение в пользу королевской власти. Происходивший из чужого племени герцог, который уже в 926 году женился на вдове Бурхарда, был вынужден постоянно рассчитывать на поддержку короля. Тот же немедленно обеспечил себе реализацию старого королевского права распоряжаться имперской церковью в Швабии и одновременно лишил нового герцога возможности проводить самостоятельную политику в отношении Бургундии и Италии.