Максимилиан, которого его отец заставил избрать Римским королем в 1486 г., имел право после смерти Фридриха отправиться в Рим, чтобы получить там и корону и звание императора. Но политическое положение на полуострове было таким, что без армии, способной преодолеть множество преград, было невозможно войти в Вечный город. Максимилиан никогда не проходил вдоль течения реки По. В 1508 г. убедившись еще раз в намерении венецианцев его остановить, он провозгласил себя imperator electus,[29] подчеркивая тем самым, что он придет принять обряд коронации, когда у него на это найдется время. Времени у него так и не нашлось. Это решение, обусловленное обстоятельствами, окончательно определило условия получения империи. Карл V короновался в Болонье в 1530, г., но его случай был исключением, которое лишь подтверждает правило; все его преемники последовали примеру Максимилиана: они брали титул императора, не обращаясь к святому отцу с просьбой их короновать. Выбор, который в свое время сделал Карл IV, был подтвержден: драматические взаимоотношения былых времен, существовавшие между империей и папством, в достаточной мере поутихли. Тем более удивительно видеть Максимилиана, посвящающего много времени подготовке небывалого действа. В пять этапов он вознамерился взойти на трон Святого Петра. Таким образом, правитель, который решительно и полностью отнял титул императора из власти папы, мечтал соединить обе функции в одном человеке — в себе! В 1511 г. болезнь Юлия II и французские амбиции, которые обнаружил «тайный совет» Пизы, подтолкнули Максимилиана разработать вплоть до финансирования процедуру, в конце которой он увенчал бы себя тиарой. Но он единственный принимал это дело всерьез; Фуггер, который должен был оплатить церемонию, был увлечен этой экстравагантной идеей не больше, чем епископы.
Императорского достоинства было достаточно, чтобы воспринимать Максимилиана как партнера, с которым другие короли Европы могли разговаривать на равных; в принципе, по крайней мере, так как от них не ускользнуло, что этот титул приносил больше почестей, чем полномочий. Максимилиан совсем не пренебрегал этими почестями; он стремился поднять свой престиж и заявлял где только можно и как можно чаще, что империя своим существованием обязана ему. Он широко пользовался услугами типографии, которая в стране Гутенберга явилась очень эффективным средством для распространения информации. «Белая книга» оправдала войну, объявленную императором Венеции. На отдельных страницах распространялись тексты популярных песен, которые по-своему комментировали предписания правителя. В то время, когда триумф гуманизма распространился и среди правящих кругов, Максимилиан, по примеру Карла IV, принялся раздавать лавры знаменитостям, известным изысканностью или научной значимостью своих работ. Он убедил писателей в своей набожности, не потратив практически ничего. Искусство использовалось так же, как и литература. «Триумф», иллюстрированный прекрасными рисунками Дюрера и других талантливых граверов, сделал то, на что у Максимилиана в действительности не было средств — он мог оплатить только памятник на бумаге. Музыка также была включена в эту культурную политику. Генрих Исаак написал мотет, который должны были сыграть перед делегатами съезда в Констанце в 1507 г. и который призывал немцев сражаться против турок. Максимилиан использовал темы, которые ему казались способны затронуть общественное мнение; он нагнетал страх оттоманского или французского вторжения и, чтобы подчеркнуть необходимость реформ, внушал, что прежнее положение вещей неизбежно спровоцировало бы восстание. Таким образом, в эту эпоху первые еще редкие заговоры, предваряющие крестьянское восстание 1525 г., уже беспокоили дворян и именитых граждан. Максимилиан мог использовать современные методы не только в военной сфере.