Государство, которое не смогла построить империя, постепенно создавалось в землях. Это государство включало в свою компетенцию душу подданных. В церковные структуры оно хотело поместить своих сторонников. Фридрих III получил право назначать епископов, взращенных в его землях, тогда как Курия назначала во Фрейзинг, Регенсбург и Пассау только представителей семьи Виттельсбахов. Второстепенные прибыли фактически контролировали князь или наместник, как в Баварии, где герцог избавлялся от приходских священников, которые ему не повиновались. Фридрих III заявлял: «Имущество священников принадлежит мне». Но князья вмешивались в дела Церкви не из одного желания всем руководить и всё присвоить себе; они заботились о духовном благополучии своих подданных. – Граф Вюртембергский установил правила исповеди и похорон, занимался братствами и поощрял набожность, называя себя «освященный Святым Духом».
Случаи скандального поведения духовенства должны были исправляться тверже, чем это делали прелаты. Князья действовали более настойчиво, считая себя вправе назначать священников, служивших в их землях. Гораздо раньше, чем герцог Клевский провозгласил себя «папой своих земель», Рудольф IV Габсбургский собирался стать в своих землях «папой, архиепископом, архидьяконом и настоятелем». Не удивительно, что лютеранская доктрина встретила горячий прием при княжеских дворах. Ведь она считала князя «епископом страны» и постоянно поручала ему миссии, которые Рим соглашался давать ему лишь в виде исключений. В преддверии нового времени государство считалось совершенным, только если оно включало Церковь.
Государство, упорно возводимое князьями, намеревалось возводить собственные города, которые можно было воспринимать как лаборатории, где разрабатывались формы политической организации. Однако в конце эпохи Средневековья их развитие было приостановлено. Возможности княжеских образований были намного шире. Они устанавливали повинности и подати натурой, деньгами и людьми в умеренных размерах, но значительнее, чем в городах. Таким образом, князьям приходилось решать те же проблемы, что и территориальные собрания, правда, располагавшие преимуществами, которых обычно князья были лишены. Члены городского совета исправляли свои должности бесплатно. Будучи почти всегда выходцами из деловых кругов, они привыкли управлять предприятиями. Но экономическая деятельность требовала времени, которое уже тогда стоило денег. Следовало посвятить значительную часть времени службе обществу без боязни банкротства. Заседания совета происходили часто и длились долго. Дипломатические поездки за пределы страны поглощали недели и вдобавок были небезопасны. Члены совета стали использовать наемный труд, прибегая к услугам компетентного персонала, как это вошло в обычай в крупных городах. Самые богатые предоставляли ведущие секретарские должности юристам, получившим должное образование, даже докторам права.
Всё это отягощало городской бюджет. Однако число налогов не могло увеличиваться бесконечно. С ростом числа прямых налогов правительству грозила опасность потерять свои капиталы, а еще большее увеличение многочисленных косвенных пошлин было невозможно, так как сохранение гражданского мира являлось серьезнейшей из забот правительства. Если бы налоговая система в большей степени касалась простых людей, нужно было бы опасаться их гнева. Поэтому потенциально опасные слои общества находились под пристальным присмотром. Власти стремились сократить число нищих, подмастерьев и учеников, боясь мятежа. Наконец, власть толпы могли использовать люди, мечтавшие о диктатуре. Больше всего горожане опасались итальянской тирании по типу Висконти или Медичи, и лучшим средством не вводить их в искушение было сохранение социального равновесия. При отсутствии недовольных кандидат в диктаторы проповедовал бы в пустыне. Казначеи городов, обязанные искусно управлять займами, должны были действовать виртуозно, избегая крайностей в выплате процентов по задолженностям. Можно ли было помешать росту чрезвычайных расходов?