Гордая и оскорбленная имперская Германия
Максимилиан утверждал, что «его честь была немецкой». Он называл себя rex Germaniae и действительно был лишь королем Германии; Regnum и imperium смешивались в немецком языке, где существовало одно слово – Reich для обозначения того и другого. Что же сталось с «триадой» – опорой империи? В «итальянском саду» тон задавала Франция, особенно после битвы при Мариньяно в 1515г., когда французы взяли под контроль Миланское герцогство. От королевства Арль остались воспоминания; Прованс и Дофине подчинялись только власти Всехристианнейшего /французского короля/. С трудом Максимилиану удалось сохранить Франш-Конте. Нидерланды, потерявшие после смерти Карла Смелого Бургундию, обрели независимость. Поскольку герцог Лотарингии отказывался хранить верность императору, Лотарингия, приобретение которой Генрихом I составило силу Восточной Франкии, не сбросив оков, ослабила их. Швейцарская конфедерация после победы над Австрией в 1499г. не признавала решений судебных инстанций, созданных ранее в Вормсе, усматривая в этом попытку централизации. Другая часть Германии – Пруссия, называемая «Новая Германия» /Germania nova/, подвергалась угрозе со стороны Польши.
Ослабление, коснувшееся сердца империи, подточив ее границы, ранило немцев, для которых империя была общей родиной /communis patria/. Ее слабость огорчала их и потому, что они осознавали, что располагают огромными ресурсами. Искушенный наблюдатель Макиавелли счел, что этот потенциал «используется не в полной мере». Одновременное сознание своей бедности и богатства заставляло немцев чувствовать себя униженными. «Нет нации более презираемой, чем немецкая», – восклицал Лютер.
Успехи экономики
Германия, как и христианство в целом, была расшатана кризисом, начавшимся в конце XIII века, апогеем которого стала черная чума. Ее уже утомили усилия, затраченные не развитие страны, к которым добавилось интенсивное и быстрое расширение, начавшееся с тысячного года. Трудности возросли, когда в 1349 и 1350гг. эпидемия, пришедшая с Востока через Италию, охватила всю Германию, унесла жизни двух третей населения в некоторых городах. За несколько дней эта напасть обернулась безобразной мясорубкой, надолго оставшейся в памяти пляской смерти. Малоплодородные земли за городом были заброшены, тысячи деревень покинуты; отпала идея о переселении народа в слабозаселенные области востока: Zug nach Osten /поход на Восток/ закончился. После окончания бедствия выжившие вновь объединились. Молодежь направлялась в наполовину опустошенные чумой города, где почти не осталось рабочих, и следовательно, за труд хорошо платили. Выжившим досталось состояние умерших, наследники преждевременно вступали в свои права.
Эта быстрая концентрация богатств разбаловала горожан: им уже было недостаточно хлеба, требовалось мясо в больших количествах, овощи и фрукты, а также изобилие вина и пива. Эта потребность в избытке продуктов питания отразилось на сельском хозяйстве. Резко возросло значение животноводства, увеличилось число рыбных хозяйств, потому что зажиточные люди отдавали предпочтение речной рыбе перед сельдью. Но главной культурой крестьян по-прежнему оставались злаковые растения.
Так как количество потребителей значительно сократилось, а брешь, пробитая чумой, восполнялась лишь понемногу, то вследствие движения курса, регулируемого законом спроса и предложения, цены на зерно падали. Это снижение происходило скачками, так как сельское хозяйство не обрело устойчивости и приносило слабый доход. При сокращении производства количество зерна на продажу снижалось больше чем наполовину, так как, по меньшей мере, четверть его откладывалась на посев в следующем году. Тогда цены внезапно поднимались, лишь обогащая спекулянтов, делавших запасы, когда зерно было недорогим, и сбывавших избыток при повышении цен. Кроме нескольких «деревенских петухов», сельские жители не могли ничего продать. Спекулянтами чаще всего были горожане и монахи. Городские власти в попытках сохранить общественный мир, и зная, что дорогой хлеб подогревал злость бедняков, создавали зернохранилища, чтобы избежать голода.
Объем импорта увеличивался, и караванные торговцы рисковали заходить вглубь континента. Активизировались отношения с Италией, в особенности с Венецией, где снова множество немцев вошли в Fondaco dei Tedeschi (49). Оттуда они привозили пряности, экзотические фрукты, изысканные ткани и тюки с хлопком, пришедшие с Востока. Они также импортировали виртуозные изделия венецианских ремесленников, превращавшиеся в их руках в произведения искусства. Милан привлекал немцев чеканными доспехами тонкой работы. Через Геную приходили торговцы Барселоны и Магриба. Немцы быстро поняли коммерческую значимость больших открытий. Они активизировали отношения с иберийским полуостровом, постепенно обосновались в Антверпене, куда испанцы и португальцы привозили значительную часть приобретенного в Индии, а также установили прямые связи с Лиссабоном и Севильей. Иберийский полуостров, недавно бывший краем света стал во главе путей, ведущих к новому миру. Немцы дозволяли первооткрывателям использовать свои достижения, предоставляя им астрономические таблицы, компасы, солнечные часы и глобусы.