— А? Что? — просыпаясь, ответила жена торговца, услыхав свое имя. — Жрица любви? — переспросила она. — Да, встречала я здесь одну шалашовку крашенную. Тисея, звали, кажется. О… Какие люди, сколько лет, сколько зим, — протянула Солла, узнавая гостью. — Какими судьбами?
Если гетеру и напряг развязный тон жены торговца, то виду она не подала.
— Настоятели храма уготовили мне особую службу. Я должна посетить каждый храм Эллады и собрать дары, которые пойдут на новую статую божественной Афродиты. В храме Аполлона в Дельфах я подарила незабываемый вечер одному пожилому политику, не буду называть его имени, а в храме Зевса Олимпийского познала всю прелесть ласк атлетов, а теперь…
— Приехала в Тиринф подцепить богатого поклонника, — презрительно резюмировала тетя Солла.
— Если бы меня интересовали такие низменные вещи, я бы стала женой торговца краской, а не жрицей, — обмахиваясь голубым веером в форме цветка лотоса, парировала, гетера.
— Да если бы ты интересовала хотя бы торговцев краской — давно бы замужем была!
— Ой, кто бы говорил. Ты трижды поступала в школу гетер и трижды провалила экзамен.
«Один один», — прошептала на ухо Исимеи Анастасия.
«Тетя Солла уделает эту залётную, вот увидишь», — ответила жрица.
«Не думаю».
«Спорим?»
Глава 9
Девочки, не ссорьтесь!
Тем временем разговор между гетерой и матерью семейства набирал обороты.
— Тебя взяли в школу гетер только потому, что ты была выше меня на полвершка.
— Ага! И талия у меня тоньше и грудь больше.
— Ты поклялась Зевсом, что натуральная блондинка, а это ложь!
— Завидно? На войне как на войне, милочка.
— И если мне сорок, то тебе уже полтинник светит.
Гетера поморщилась от такого грубого напоминания о возрасте. Сквозь толстый слой румян и белил проступила тонкая сеточка морщин, как на колоннах старого храма.
«Два-один» — зафиксировала счет словесного поединка жрица.
— А ты помнишь Дормидонта? — хитро прищурившись, спросила Тисея у Соллы. — Вижу, что помнишь, — ответила она за жену торговца, кивая на зеленое ожерелье.
— Это его прощальный дар, да покоится он в мире, да будут добры к нему Аид и Персефона.
Дамы выдержали паузу, приличествующую для поминания дорогого для обеих женщин покойного, и гетера распахнула накидку, выставляя на свет массивное ожерелье из похожих каменьев, что и ожерелье жены торговца. Но там, где у тёти Соллы зелень камня обрамляла серебряная нить — у Тисеи красовалось золото, и, если у Соллы граненые капельки перемежались с пустотелыми бусинками, то камни на украшении гетеры были все как на подбор.
— А вот его прощальный дар мне, — заявила гетера.
— Камни фальшивые!
— Подойди и посмотри.
— Ты сама себе его купила! Это не подарок Дормидонта.
— Подойди и посмотри!
Ещё одно роднило ожерелья женщин — на застежке была сделана гравировка «Люблю. Навеки твой Дормидонт».
«Два-два» — подвела промежуточный итог встречи старых подруг Анастасия.
Солла не поленилась и подошла посмотреть на ожерелье Тисеи, но как-то так случайно зацепила его заточенным ноготком. Нить порвалась, и камни посыпались на пол.
— Ах, ты ж курица безрукая!
— Старая нитка стерлась. Сама чего ты раскудахталась? Соберешь и починишь, нимфа престарелая.
— Золотая критская нить стерлась?!
Тисея тоже как бы нечаянно провела рукой по груди Соллы и бусины с её ожерелья заскакали по земле.
— Ну, надо же! Твоя тоже стерлась, дриада потасканная.
«Неспортивно. Но на войне как на войне», — прокомментировала ситуацию Анастасия. — «И счет три-три».
Не известно, сколько это еще продолжалось, если бы на крики в храм не прибежала сама Артемида. Так, во всяком случае, сначала показалось всем присутствующим, даже нищему, который давно уже не дремал, а внимательно прислушивался к разговорам на кухне.
— Что здесь происходит? Кого убивают? — спросила новая гостья, тряхнув коротко постриженными волосами.
Вновь прибывшая была хороша собой и возможно действительно приходилась, какой-то дальней родней обитательнице Олимпа. Кожаные доспехи, облегающие соблазнительные формы, ксифом на боку, мышцы на ногах и руках, точно выточенные умелым резчиком. След от краги левой руке характеризовал девушку силачкой и лучницей. Потёртая рукоять меча явно намекала на умение им пользоваться, а горделивая поза не оставляла сомнений в том, что красавица была самой настоящей амазонкой. На её вопросы никто не ответил — все были поглощены спором Тисеи и Соллы.