Новенькая не смутилась и даже не подумала ретироваться обратно на улицу. Будучи хорошим тактиком, она сразу оценила возраст и внешние данные присутствующих, а также слова и манеры спорщиц и с пониманием заметила:
— Девушка из Коринфа и честная женщина из Тиринфа выясняют, кто из них достойнее. Пьяная жрица и полупьяная девчонка с Лесбоса — судьи. Это надолго!
— У тебя задница, как груша! — кричала Солла Тисее.
— А у тебя сиськи, как дыни перезрелые! — отвечала та.
«Да, да — еще сиськами и попами начните меряться», — сказала как бы в сторону амазонка.
В руке девушка держала кривую палку, на которую, однако, не опиралась. Внимательный глаз заметил бы, что палка склеена из двух полос дерева, усилена жилами животных и это не палка, а самый настоящий египетский лук. Амазонка прислонила лук к стене и представилась Исимее и Анастасии, крепко, по мужски, пожав им руки:
— Массандра из Фермоскиры проездом из Фив.
На предложение выпить, она охотно и незамедлительно согласилась, и уже допивая второй большой кубок, рассказывала новым знакомым веселые байки из амазонской жизни.
«Амазонки живут припеваючи, а мужики у них под каблуком. Амазонки воюют, охотятся и приходят домой пьяные. Ложатся и спят. А мужчины плачут на кухнях, страдают. Женщины встали утром, взяли мечи, топоры, копья и луки. Сели на коней и понеслись в чисто поле. Вечером мужчина ложиться спать, а тут амазонка пьяная с охоты приехала. Хочет любви. И ей плевать, что он устал, что голова болит и дети замучили. Нет, вставай и удовлетворяй, а потом она отвернётся и храпит. А он плачет, потому что любит её, а она не ценит!»
— Говорят, все амазонки — девственницы, — удивилась Анастасия.
— С каких делов? — в ответ удивилась Массандра.
Заметив, что спор между Тисеей и Соллой начал стихать, потоки брани иссякали и лишь изредка прерывались плевками и взаимными угрозами выцарапать глаза или вырвать волосы, Массандра крикнула им «Девочки, не ссорьтесь!» и ссора вновь вспыхнула, подобно огню в лампадке, в которую подлили масла. Пожелания всего плохого полились бурным горным потоком вслед за лавиной искренних просьб отправляться в Тартар.
— Ну, зачем ты? Они ведь уже почти успокоились, — шепотом сказала Исимея. — Они хорошие женщины. Ну, одна точно хорошая, а вторую я не знаю.
— Вот из-за таких хороших старых мымр мне и пришлось покинуть родные края.
— Почему?
— Есть у нас дурацкий обычай. Хочешь стать лучницей — надо прижечь сосок.
— Для удобства стрельбы! — заметила Анастасия.
— Точно! — подтвердила её догадку амазонка. — Я им говорю — еще чего! Моя грудь, мои соски — хочу, прижигаю, хочу так хожу! Моя грудь, мои правила. Верно говорю?
Анастасия и Исимея согласно кивнули, а Массандра продолжила:
— Они давай морали читать, вот в наше время… бла-бла… всем лучницам грудь удаляли… и за честь это считалось. А я им — если всем женщинам-лучницам надо грудь удалять или соски прижигать, давайте всем танцорам сами знаете, что отрезать. Ведь мешает же! Слова за слово — мы поругались, затем подрались. Камнями друг в друга бросались. Всех собак на меня спустили и в прямом и в переносном смысле. Массандра такая, Массандра сякая… Но, не будем о грустном! Наливайте!
Выпив еще сливовки, амазонка запела:
Второй куплет сразу подхватила Солла:
— Это же мои стихи!
— «Я так любила первого» — это твои стихи? — удивилась Тисея. — Хм. Молодец. Не ожидала.
— Почему это?! — снова стала на дыбы тетя Солла.
— Их распевает весь Коринф, — нехотя ответила Тисея.
Это было чистой правдой. Когда из Тиринфа в Коринф приходила партия ситул с краской для статуй на них частенько были написаны веселые стихи за подписью «С. из Тиринфа». Тетя Солла оценила пиар-идею Васи, но сделала всё по-женски — более изящно.
Допела она до конца веселую песню.
— Женщины! Вам заняться, что ли больше нечем, чем сочинять и петь песни о мужчинах? — опять икнула Анастасия. — Мужчины достойны лишь того, чтобы погрузить их всех на один корабль и выслать в куда-нибудь… Да в Египет, например! На стройку! Пусть пирамиды строят. Одну, вторую, третью… сто третью.