— Отобедаем, чем Зевс послал, — тяжко вздохнув, сказал муж тети Соллы, Димитрий, утирая скупую мужскую слезу.
Рабы внесли в трапезную хлеб, огурцы, рыбный соус, жареную на шпажках козлятинку и запечённое седло барашка, нашпигованное чесноком. Домочадцы охотно согласились, что никогда не пробовали такого замечательного мяса, а всё потому, что мудрая тетя Солла, посетив в прошлом году храм Диониса, узнала у одного паломника отличный рецепт маринада в кислом вине. От него же Солла узнала и о диковинном фрукте из жаркой Нубии, который купила сегодня на рынке. Длинные, чуть согнутые фрукты лежали в лекане — миске на тонкой ножке, удивляя непривычной желтизной. Женская половина дома Соллы мило краснела и, хихикая, уверяла, что в жизни не додумаются, как же этот плод можно есть. Госпожа Солла обратилась к мужу:
— Димитрий, ну сделай что-нибудь, ты же мужчина!
Отец семейства флегматично пожал плечами, засунул себе диковинку в рот почти до половины и откусил.
— Поначалу, как грызть пергамент, но дальше чистый мёд, — сказал он, с трудом проглатывая куски. — Все же лучше, наверное, вначале почистить и порезать мелкими кружочками, как огурцы.
— Какой ты умный, — восхитилась Солла, подавая мужу скифос с разбавленным вином. — Как я не хочу покидать тебя и наш дом!
— Нет ничего лучше, чем есть свой хлеб, пить своё вино и… спать в своей постели, — с надеждой поглядев в глаза жены, сказал Димитрий. — Может, в этом году никуда не пойдешь?
— Это мой долг, — всплакнула тётя Солла, поднимаясь из-за стола, как Афродита из пены морской.
Обняв напоследок мужа, а также сыновей и дочерей, и даже ненавистного пасынка Гератиона, сделав последнюю выволочку девчонке рабыне «Кто за тебя чечевицу перебирать будет? Эвклид?», Солла, закутанная с головы до пят в черную одежду, поплелась вверх по склону, целомудренно прикрывая лицо краем домотканого платка. Лишь тонкая лодыжка, украшенная браслетом-змейкой, выглядывала из-под полы хламиды: четыре витка толстой золотой проволоки, красные рубиновые глазки — украшение как бы во весь голос кричало: «У моей хозяйки есть деньги»!
Как только дорога по-змеиному изогнулась и снова поползла вниз, петляя между амбаров, складов и заброшенных виноделен, медлительность женщины куда-то испарилась, а в глазах появился загадочный блеск. За старым пифосом находился тайник, где хранилась холщевая сумка с туникой, сандалиями, амфорой с розовым маслом, коробочками с румянами, белилами и сурьмой, отполированным до блеска медным зеркальцем, кошелем с монетами и бронзовым ларчиком с драгоценностями. Сбросив домашнюю одежду, женщина надела на себя элегантную тунику с глубоким вырезом спереди, сзади и по бокам, модные афинские сандалии из позолоченной кожи, а шею украсила прекрасным зеленым ожерельем под цвет глаз. Подарок самого-самого первого поклонника Дормидонта, мир его праху. Поглядевшись в зеркало, женщина сказала своему отражению «Держись, Солла! Какие наши годы!» Потом глянула на небо. Ни облачка! Над головой лазурные небеса, цвета прекрасных глаз бога виноделия. По ним плывет белая виноградинка дневной Луны, суля удачу всем путешественникам.
«Зевс не выдаст, минотавр не съест», напутствовала сама себя женщина и, преображенная, отправилась в храм Диониса. Теперь ее походка была подобна движению Арго — корабля искателей приключений на далеких берегах, а выразительный взгляд заставил бы заикаться и краснеть, как безусого юнца, так и зрелого мужа.
Пусть тетя Солла спокойно себе идёт, а мы побежим вперёд, и посмотрим, что происходит на кухне в храме…
Глава 7
Пьющая жрица — горе в храме
Пусть тетя Солла спокойно себе идёт, а мы побежим вперёд, и посмотрим, что происходит на кухне в храме. А там Исимея как раз разливала резко по кубкам пахнущий напиток.
— Никогда не пила неразбавленное вино, — осторожно заметила Анастасия. — Так не делают ни в Аттике, ни в Таврии, ни в Египте.
Жрица осушила кубок до дна и, слегка поморщившись, закусила вареной рыбой.
— Попробуй! Пей залпом.
Не вполне доверяя Исимее, Анастасия приложила чашу к губам и сделала осторожный глоток. Обжигающая, сладко-кислая, противная и, одновременно, восхитительная жидкость попала в горло девушки, заставив закашляться.