— Понимаешь, дочь, из всех людей мне нужен только один человек, и я не знаю, где он, ну, то есть она. Я не знаю, кто она, когда я ее встречу и где. Разговоры с тобой — это одно, моя сумасшедшая дщерь, а любимая женщина — это нечто более милое и приятное.
— Еще бы! — Джерри кивнула. — Она с тебя слупит мно-о-ого денег! Как та, которой я руку сломала.
— С чего ты взяла? — нахмурился Гончаров. — Она звезда телеканала. Зарабатывает столько, что…
— Купила дорогую квартиру и еще не расплатилась! — Джерри вытащила помаду черного цвета и облизала тубы. — Вот ты за нее и расплатишься, папуль.
— А у меня много денег, — задумчиво сказал Гончаров. — И что теперь? Жить одному и никому не доверять? Согласись — в ней что-то есть!
— Что в ней есть, папка? — возмутилась Джерри. — Что?! Хочешь, скажу? Скоро тридцатник и не очень хорошие зубы, двое противных мальчишек и полное отсутствие личной жизни. Я пошла, пап! Ты меня разочаровал. Не провожай. И потом, что это за профессия — телеведущая?
— А чем она тебе не нравится?
— Завтра закроют это шоу, ее с телевидения — под зад, и кто она? Никто! И сбоку бантик с торчащими нитками. Все, папуль! — Джерри чмокнула Гончарова в щеку и вышла, тихо прикрыв дверь.
Джип «форд-маверик» дочери стремительно отъехал от особняка Гончарова и мигнул на прощанье габаритными огоньками.
Гончаров проводил глазами «форд» и задумчиво присел на край огромного трехтумбового стола. К сожалению, дочь в последнее время стала невыносимой, размышлял он. Именно поэтому он и развелся с ее матерью. Двух «скорпионш» он вынести не мог при всем желании. Две последние его «невесты», дамы приятные во всех отношениях, были в буквальном смысле вышвырнуты из его жизни руками подросшей Дашки.
«Похоже, Дашка вошла во вкус», — вздохнул Гончаров.
Как без скандала нейтрализовать собственное дитя? — вот что занимало последний год господина Гончарова, в числе прочих глобальных проблем. Он подошел к зеркалу и поморщился — собственная внешность никогда ему не нравилась. Он был невысок, тщедушен, с сухой пористой кожей, ломкими волосами, но при всем том — чертовски обаятелен! И Гончаров это знал. Поэтому не придавал слишком большого значения мелочам, так, морщился иногда, глядя в зеркало на собственную физиономию, и все. Вообще-то, он себя любил.
Швабра и кое-что еще
В межрайонной прокуратуре начинался обычный девятичасовой рабочий день.
— Лев Тимофеевич, вы уже на месте? Разделись? Ну и славненько! — с утра позвонила Рогаткину секретарь прокурора Софья Арнольдовна. — Зайдите к начальству. Бегом, пожалуйста! Петр Асланович гневаться изволят!
Рогаткин, едва успев снять куртку, быстро скинул шарф и помчался по лестнице на второй этаж в кабинет прокурора.
— Ну, как там священная швабра из кочующего музея редкостей Кристальди? — спросил прокурор Евтакиев, едва Лев Тимофеевич переступил порог, и стукнул ребром ладони по столу. — Мне звонили из Государственной Думы, Лев Тимофеевич! Требуют скорейшего раскрытия кражи века. Что скажете интересного, старший следователь, а старший следователь?
Рогаткин почесал подбородок и раскрыл портфель. Евтакиев быстро заглянул туда — так как Лев Тимофеевич ничего оттуда не вытаскивал, а просто в задумчивости глядел. В голову Рогаткина лезли всякие мысли, но ни одна из них не имела отношения к священной швабре даже приблизительно…
И Евтакиев, похоже, это не сразу, но понял.
— Ну хорошо, я задам вам вопрос о швабре через… — прокурор подумал, — через три дня! И чтобы в следующий раз вам было что мне сказать!
Рогаткин выдохнул и, подумав про себя: «Пронесло!» — встал.
— Все устаканится, Петр Асланович, — пообещал старший следователь. — Абсолютно все. Правда, не так быстро, как хотелось бы, но вы же давно знаете меня…
— Знаю, — кивнул прокурор. — Я все знаю — швабру вы найдете, но имейте в виду…
— Что? — У Льва Тимофеевича, который закрыл портфель и собирался улизнуть из кабинета, кольнуло сердце от предчувствия.
— Сидите-сидите-сидите! — усмехнулся прокурор. — Лев Тимофеевич, так вы были в галерее Фирюзы Карнауховой? Сходите, вам не повредит.
— В смысле? — удивился старший следователь. — Конечно же я там был! Сразу же, как только получил в производство дело о похищенной швабре. Видел всю экспозицию и разговаривал с синьором Кристальди. Не хотите на фотографию швабры взглянуть?
— Давайте. Ну и что? Швабра как швабра! — Прокурор нахмурился: — А что я хотел сказать? Ага… Фирюзу, владелицу галереи, видели?
— Мисс Бухару?.. Конечно, — кивнул Рогаткин. — А что?