— Кругом воры! — бубнил на ходу старший следователь межрайонной прокуратуры Лев Тимофеевич Рогаткин. — Воровка украла мое сердце! Украла, украла, украла!.. — повторял он, направляясь домой после работы и заходя по пути в ночной универмаг. Он пробыл там всего шесть с половиной минут, если бы, конечно, кто-нибудь засек секундомером путь Льва Тимофеевича от прилавка к прилавку.
«Где она, священная швабра с позолоченной ручкой? — вертелось в голове у Рогаткина. — Что с ней? Не потеряла ли она свою священную силу в руках коварного похитителя?»
Над головой сияли вперемешку фонари и звезды, а в руках у следователя, кроме портфеля, теперь был объемистый пакет с овощами.
«А также нужно срочно отыскать исчезнувший с трассы „Москва — Ростов“ рефрижератор с непростым по любым меркам грузом! Срочно и спешно! — повторял про себя Лев Тимофеевич, подходя к дому. — Швабра и рефрижератор! Рефрижератор и швабра — с позолоченной ручкой, черт бы ее драл!»
Лев Тимофеевич поднялся по лестнице к себе, открыл ключом дверь, поставил тяжелый пакет на пол в прихожей, и первое, что он тихо сказал, включив свет:
— Эта кошка мне заплатит! — И повторил: — Заплатит!
Он стоял в прихожей и с растущим гневом созерцал тотальное разорение, царившее вокруг. Кошки нигде видно не было.
Рогаткин выдохнул, заставил себя успокоиться двумя пассами из йоги и ласковым голосом позвал:
— Белоснежка!.. Белоснежка!
Никто не появился в поле зрения Льва Тимофеевича. Никто.
— Белоснежка, красотка! Ты не умерла? — еще ласковее вывел он. — Я по тебе соскучился, звездочка! Зверек! Красавица! Иди сюда!.. Я жду.
На пол с гардероба спрыгнула грациозная кошачья фигура и, медленно ступая лапами, подошла ко Льву Тимофеевичу.
— Белоснежка, — погладив кошку по шелковистой спине, проникновенно начал Рогаткин, — а ты знаешь, что в Китае было такое наказание…
— Мяу? — заинтересовалась Белоснежка.
— …как избиение кошек палками? — Лев Тимофеевич злорадно прищурился и стремительно ухватил кошку тремя пальцами за шкирку.
— Мяу! — с шипением стала вырываться Белоснежка, размахивая лапами с выпущенными когтями.
— За беспорядок в доме, саблезубая Белоснежка, а ты как думала, а? Что-о-о?! — Лев Тимофеевич оглядел клочки бумаги на полу и рваные обои, которые с утра еще были целыми. Наконец он уговорил себя поставить кошку на паркет и с мучительным стоном вытащил из кармана бисквитную мышь из куриной печенки с валерианой.
— Ешь! — скрепя сердце буркнул следователь и, взяв веник и совок, принялся за уборку.
Кошка аккуратно ела мышь и обиженно косилась на хозяина, а Лев Тимофеевич последовательно убирал мусор и разгрызенные тапки. Закончив, он принялся готовить ужин, размышляя между нарезкой салата и жаркой картошки о тех двух делах, которые ему предстояло раскрыть в самое ближайшее время.
Гончаров
Улица Радужная.
Особняк за двухметровым забором с фронтальным видеонаблюдением.
Кабинет на втором этаже особняка, обставленный в минималистическом японском стиле, за исключением большого и очень тяжелого стола в самом центре, ближе к трехстворчатому окну с цветным витражом в центре.
Гончаров листал досье. «Она живет в Ясеневе…» Гончаров прислушался — в доме было потрясающе тихо. Даша дома не появлялась со вчерашнего дня.
«Она мне необходима, она — птица феникс. Ирка, Иринка, Ирочка…»
— Пап, опять листаешь это чертово досье! Из-под дивана достал?
Гончаров от неожиданности подскочил — за спиной стояла Даша. Гончаров улыбнулся и взглянул на дочь повнимательнее. Платье Даши представляло собой одну большую дыру, кое-как державшуюся на ее плечах… Довершали увиденное припудренный синяк под глазом и царапины на руках и ногах.
— Досье… — Гончаров начал смеяться.
— Ну пап! — Даша топнула ногой.
— Отлично выглядишь… Мне совсем неинтересно, где ты была и что с тобой там делали, дорогая дочура! Не вздумай даже пытаться мне рассказывать! — Гончаров кивнул на дверь кабинета: — Тебе не пора в свою квартирку на Моховой? Ты же сама хотела жить отдельно от старика отца.
— Ты меня гонишь, па? — Даша стояла, закусив губу. — Слушай, а помнишь свою бывшую любовницу, Заремушку Погосян? Забыл? Экзотика и эротика в одном большом флаконе? Пап, мне тебя просто жаль — жаль, что тебя обманывают! — Даша села на диван и вытащила из-за уха сигарету. — И главное — кто?
— А ты меня хочешь спасти, Дашка? — присел рядом Гончаров. — Поэтому не осталась с маменькой после нашего развода?
— Именно поэтому я осталась с тобой, па. Повторяю, я не могу видеть, как тебя обманывают эти продажные создания! — тихо произнесла Даша.