У метро толпился народ, скупая газеты.
— С-с-с-собач-ч-чий просто холод! — вбегая в подземку, констатировал Лев Тимофеевич. — Кош-ш-ш-ш-шачий холод — лучше!
Нелицеприятная объективность
Август 2004 года.
ППС на трассе Москва-Ростов.
Хлестал косой дождь.
Они, не вылезая из машины, отслеживали показания радара, но предупрежденные водители благоразумно снижали скорость еще за километр до ППС.
Пожалуй, они чем-то даже были похожи друг на друга. У обоих — светлые волосы и симпатичные лица. Серьезные и обстоятельные сержанты патрульно-постовой службы с трехлетним стажем.
— Мимо едут фуры в Москву, везут на продажу технику и мясо — нам с тобой нужно остановить лишь одну, — как нечто само собой разумеющееся, говорил водитель Долгов, глядя на дорогу.
— Зачем? — спокойно спросил его напарник, сержант Лапшин, ничуть не удивившись предложению.
— Чтобы не работать пугалами и не стоять здесь больше, как два дурня! — Долгов сплюнул в окно и потер распухшую челюсть. — Из месяца в месяц, из года в год!.. Из века в век!..
— Ну остановим, и что? — лениво вздохнул Лапшин и закурил, косясь на дождь. — Что дальше-то, Вить?..
Долгов весело посмотрел на Лапшина и дважды подмигнул.
— Значит, так, когда стемнеет… — начал он и за пару минут изложил свою идею. Похоже, он все давно решил — план выглядел безупречным и легким, как таблица умножения на оборотной стороне тетради для начальной школы.
Лапшин недоверчиво улыбнулся, покачал головой:
— А водитель?.. Я на мокрое дело не пойду, Вить, мертвяки замучают — не заснем потом!.. Может, забудем про все, а?
— Все будут живы, Лапша, — замахал руками Долгов. — Не ссы…
— Ну, если так… — протянул Лапшин. — Так что с водителем?
Виктор Долгов, подумав несколько секунд, быстро объяснил…
— Здорово? — закончил он.
Лапшин, не сводя глаз с радара, кивнул.
— Сегодня? — чуть погодя спросил он.
— Может быть, — задумчиво уронил Долгов и снова потер челюсть.
— Болит?.. — Лапшин поморщился, глядя на приятеля.
— Вывихнул, — вздохнул Долгов. — Во сне.
Яблоки сорта «джонатан»
Ирина откусила яблоко и посмотрела по сторонам. Лера уже вторую минуту зевала, прикрыв рот рукой.
— Я Остроушкина Тамара Георгиевна, мне тридцать пять лет, и своего принца я еще не встретила, — сказала, поднявшись, шатенка со сногсшибательной фигурой. И снова села на стул, а в зале районного ДК вагоностроительного завода, в котором проходило очередное заседание клуба анонимных невест, на несколько секунд повисла хрупкая тишина.
— Я Горбенко Марианна, мне двадцать девять лет, где мой принц — не знаю до сих пор, — встала пухленькая веснушчатая девушка в вязаном платье.
— Я Черпакова Аглая Федоровна, ни разу не была замужем, а мне уже… Ну, в общем, не девочка! — тяжело вздохнула дама в офисном костюме и аккуратно села, расправив юбку.
— Я Будко Тамара, очень хочу стать мамой, но не могу найти пару для зачатия здорового малыша… Мне почти тридцать два года и уже пора — по всем приметам. Я немного хромаю и очень комплексую по этому поводу. — Вполне симпатичная особа с огромными глазами опустилась на свое место и потупилась.
— Меня зовут Аида, мне двадцать лет, у меня есть сорокалетний любовник, а его жене двадцать шесть лет, — объявила о своей беде молоденькая красавица в шортиках и обвела синими глазами полный зал. — Что меня ждет впереди — не знает даже черт! — вздохнула она и села. Зал загудел.
— А из детского сада — к нам сегодня никто не пришел? — спросила подкрашенная старушка в лиловом жакете. — А я бы послушала… Я Блинова Агриппина Сигизмундовна и хочу замуж — за ровесника! Мне всего семьдесят три годочка…
Ирина и Лера переглянулись — они сидели в центре зала, их очередь подходила минут через пять.
— Ты что про себя скажешь? — тихо спросила Лера. — Ир, а Ир?..
— А ты?.. Я не знаю. — Ирина снова откусила кусок яблока. — Если меня узнают — засмеют!
— Я навру что-нибудь. — Лера поправила рыжие кудри и через полминуты добавила: — Слушай, а пошли отсюда, а?.. Чего мы здесь забыли?
— А мне интересно, — Ирина поправила очки и посмотрела на сцену. — Лер, а что будет, когда все выскажутся?
— Пошли! — Лера встала и потянула Ирину за собой. — Хуже беспомощных баб — только беспомощные мужики! Детский сад какой-то… Агриппина-то права!