— Зависть?
— Черная! — вздохнула Ирина. — И — нежелание что-то делать самому. Ведь если ты что-то можешь, то можешь это только сам.
Гончаров улыбнулся, положив трубку:
— Йессс!!!
— Слушай, с кем это ты меня познакомила, Ир? — перед началом шоу спросил Мамутов. — Твой бывший, что ли?
Ирина кивнула.
— Ир, так он твоего сына крал или не крал? — Мамутов вытащил сигареты. — И чего ему от меня надо?..
— Я не знаю, — вздохнула Ирина.
— И я не знаю! — Мамутов смерил ее взглядом. — Ты меня больше с такими людьми не знакомь, не надо, — повторил Мамутов. — Слушай, помнишь, следователь у нас выступал?
— В очках?! — непроизвольно улыбнулась Ирина. — За такого я, не задумываясь, вышла бы замуж!
— Да? — поморщился режиссер. — Так вот, позвонили! Ну, позвонили — нам, насчет рефрижератора. Тш-ш-ш!.. Ни слова больше, Ир!..
— Что?.. Вы не сообщали?
Мамутов покачал головой.
— Устроим шоу, Ира! Пригласим следователя — и пригласим звонивших! — Режиссер расправил плечи. — Алле-гоп!.. Подымем рейтинг телеканала, как считаешь?
— Наверное, — кивнула Ирина.
Ирина открыла дверь.
— Мам! Ма… Мама! — по паркету, теряя тапочки, к ней бежали мальчишки.
— Ну, что? — присела она и взглянула на сыновей. — Докладывайте!
«Если кто-то попробует меня с ними разлучить, я убью этого человека», — подумала Ирина, выслушав обоих. А ночью ей приснился кошмар…
— Мам, к чему снится, что я тону? — спросила Ирина, дождавшись утра.
— Ты выплыла? — зевнув, уточнила мама.
— Да! — вспомнила Ирина. — Я смогла.
— Выплывешь, дочка. — Мама вздохнула. — Тебе же не привыкать…
Бренная реальность
— А где же «Клуб анонимных женихов»? — пробормотал следователь и, перепрыгнув лужу, позвонил в домофон «сталинского» дома № 98/2.
«Она в очках и с палочкой и постоянно теряет вставную челюсть. Скупает всякие разные древности», — вспомнил он теткины слова и поехал к матушке олигарха — на Ордынку.
Прошло двадцать минут…
Лев Тимофеевич, чертыхаясь, медленно спускался по лестнице — полгода назад бодрая бабушка Иветта умерла во сне, и, как оказалось, — не только она…
— Швабра мне снова не по зубам! — сказал Рогаткин консьержу.
— Мне тоже! — прошамкал седовласый консьерж. — Заходите еще!
— Будет время — зайду обязательно, — пообещал Лев Тимофеевич и вышел на улицу. По Ордынке в обе стороны шли хмурые люди, Лев Тимофеевич нахмурился и тоже пошел по Ордынке.
Консьерж проводил его глазами и, подумавши, сказал:
— Растяпа какая!..
Ее и его мечты
Радужная улица.
Он сидел и курил всю ночь.
«Я не ошибся», — думал он. В доме было тихо…
В бухте Радуги на волнах покачивалась яхта.
«Все будет хорошо, Пикорин уже занимается ее мужем и усыновлением младшего ребенка… Все будет хорошо! Я сделаю предложение Ирине в ближайшие дни…»
Часы били, Гончаров курил, время шло час за часом, наступило утро.
«Мне хочется насыпать соли ей на макушку, чтоб не сглазили», — вдруг подумал он.
— Ира, все будет хорошо! — позвонил утром Михаил Васильевич. — Ну, мы едем?
— На яхте? — тихо спросила Ирина. — Ты серьезно?
— Да.
— Сразу же, как только усыновлю Пашку. Мне дадут отпуск, и…
— Все очень просто, ты возьмешь отпуск на две недели, — перебил ее Гончаров. — И махнем — в Акапулько, я, ты и твои мальчишки! Или — куда ты хочешь, скажи сама.
— С мальчишками? На яхте, все вместе? Я думала, они останутся с мамой… Ты серьезно — ну, про Акапулько-то? — Ирина ущипнула себя и с сомнением посмотрела на телефон. — Ты серьезно? — тихо повторила она. — Серьезно?..
— Да, а за это время документы на усыновление будут готовы, хорошо? — ответил Гончаров. — Все очень просто… Я обещаю, что все скоро решится.
Ирина рассмеялась:
— Но моя работа, Михаил, я же каждый день выхожу в эфир, и вообще…
— Ты можешь взять небольшой отпуск? На две недели? — снова повторил он. — Можешь? Я теряю терпение, Ира, — засмеялся Гончаров.
— На неделю, но я должна предварительно предупредить, — быстро сказала Ирина. — Могу, конечно.
— И что?
— Я предупрежу, и думаю, что смогу поехать — через неделю! — добавила Ирина.
— Хорошо, я позвоню еще! Сегодня, целую.
Разговор закончился. Ирина задумчиво глядела на телефон.
«Я не сплю? Он сказал „целую“?»
— Неужели мои проблемы закончились? — вслух подумала она. — Мам!..