12 июня Михаил Иванович Калинин вручил мне третью Золотую Звезду Героя Советского Союза.
Точно не помню, кажется 18—19 июня меня вызвал к себе на дачу Верховный.
Он спросил, не разучился ли я ездить на коне.
— Нет, не разучился.
— Вот что, вам придётся принимать Парад Победы. Командовать парадом будет Рокоссовский.
Я ответил:
— Спасибо за такую честь, но не лучше ли парад принимать вам? Вы Верховный Главнокомандующий, по праву и обязанности парад следует принимать вам.
И. В. Сталин сказал:
— Я уже стар принимать парады. Принимайте вы, вы помоложе.
Построение парада было определено в порядке общей линии действующих фронтов, справа налево. На правом фланге был построен полк Карельского, затем Ленинградского, 1-го Прибалтийского фронтов и так далее. На левом фланге строй замыкали 4-й Украинский, сводный полк Военно-Морского Флота и части гарнизона Московского военного округа.
Для каждого сводного полка были специально выбраны военные марши, которые были особенно ими любимы. Предпоследняя репетиция к параду состоялась на Центральном аэродроме, а последняя, генеральная, — на Красной площади. В короткий срок все сводные полки были отлично подготовлены и производили внушительное впечатление.
22 июня в газетах был опубликован следующий приказ Верховного Главнокомандующего:
«В ознаменование победы над Германией в Великой Отечественной войне назначаю 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади парад войск Действующей армии, Военно-Морского Флота и Московского гарнизона — Парад Победы...
Парад Победы принять моему заместителю Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову, командовать парадом Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.
Верховный Главнокомандующий,
Маршал Советского Союза
И. Сталин
Москва, 22 июня 1945 года».
Вот он, долгожданный и незабываемый день! Советский народ твёрдо верил, что он настанет. Героические воины, воодушевляемые партией Ленина, под командой своих прославленных командиров прошли тяжёлый четырёхлетний боевой путь и закончили его блистательной победой в Берлине.
24 июня 1945 года я встал раньше обычного. Сразу же поглядел в окно, чтобы убедиться в правильности сообщения наших синоптиков, которые накануне предсказывали на утро пасмурную погоду и моросящий дождь. Как хотелось, чтобы на сей раз они ошиблись!
Но увы, на этот раз погоду предсказали верно. Над Москвой было пасмурное небо и моросил дождь. Позвонил командующему Военно-Воздушными Силами, который сказал, что на большей части аэродромов погода нелётная. Казалось, Парад Победы не пройдёт так торжественно, как хотелось.
Но нет! Москвичи в приподнятом настроении шли с оркестрами к району Красной площади, чтобы принять участие в демонстрации в тот исторический день. Их счастливые лица, масса лозунгов, транспарантов, песни создавали всеобщее ликующее настроение.
А те, кто не принимал участия в демонстрации на Красной площади, заполонили все тротуары. Радостное волнение и крики «ура» в честь победы над фашизмом объединяли их с демонстрантами и войсками. В этом единении чувствовалась непреоборимая сила и могущество Страны Советов.
Без трёх минут десять я был на коне у Спасских ворот.
Отчётливо слышу команду: «Парад, смирно!» Вслед за командой прокатился гул аплодисментов. Часы отбивают 10.00.
Что тут говорить, сердце билось учащённо... Послал вперёд коня и направился на Красную площадь. Грянули мощные и торжественные звуки столь дорогой для каждой русской души мелодии «Славься!» Глинки. Затем сразу воцарилась абсолютная тишина, раздались чёткие слова командующего парадом Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского, который, конечно, волновался не меньше моего. Его рапорт поглотил всё моё внимание, и я стал спокоен.
Боевые знамёна войск, под которыми был завершён разгром врага, опалённые войной мужественные лица воинов, их восторженно блестевшие глаза, новые мундиры, на которых сверкали боевые ордена и знаки отличия, создавали волнующую и незабываемую картину.
Как жаль, что многим верным сынам Родины, павшим в боях с кровавым врагом, не довелось дожить до этого радостного дня, дня нашего торжества!
Во время объезда и приветствия войск я видел, как с козырьков фуражек струйками сбегала вода, но душевный подъём был настолько велик, что никто этого не замечал.