Вторая группа бойцов штурмовала мостовой бык с другой стороны, а третья блокировала подходы к нему с запада. Это был сильный опорный пункт противника со множеством огневых средств, укрытых в бетоне трёхметровой толщины. Никаким огнём нельзя было выбить оттуда гитлеровцев, но наши пехотинцы сделали своё дело: после часа ожесточённой борьбы на площадках и этажах вражеская крепость пала.
К рассвету передовые подразделения зацепились за западный берег Дуная, захватив траншеи и большой каменный гараж.
В 8 часов утра, когда в Буду не было ещё доставлено ни одной пушки с нашего берега, случилось самое страшное: тронулся Дунай и, как щепку, снёс построенный за ночь мост. Это весьма обрадовало противника. Вывалив из парка с двумя самоходками, изрыгавшими огонь, гитлеровцы пошли в контратаку.
В стене гаража был пролом, сквозь который виднелась лестница. Оглянувшись случайно в ту сторону, Маркелов заметил знакомую широкоплечую фигуру в жёлтой кожанке: по лестнице спокойно поднимался полковник. Никто не знал до этой минуты, что он здесь, никто не видел, как он переправился через Дунай.
— Полковник с нами! — понеслось из траншеи в траншею.
В наступавшей вражьей цепи стали различаться отдельные фигуры. Справа от Маркелова заработал пулемёт. Бронебойщик Вербицкий, изготовив к бою противотанковое ружьё, прищурил глаз, взглянул на самоходки и не спеша стал крутить цигарку.
— Дистанция ещё не та. Не бойсь, ребята, покурю — и всё в порядке.
«Покурю — и всё в порядке» — это была его любимая поговорка. Он никогда не торопился и бил без промаха. «Основательный человек», — говорили о нём товарищи. Когда первая самоходка показалась на перекрёстке дорог, Вербицкий отбросил цигарку и прицелился. В шуме боя Маркелов не слышал его выстрела, но увидел результат: подбитое самоходное орудие вздрогнуло и застыло на месте.
До середины дня на плацдарме было отбито три контратаки. Затем с восточного берега на лодках были доставлены пушки, и настал момент, когда пулемётный расчёт Ткаченко выполнил то, что задумал: фашисты, выбитые из домов и траншей, кинулись к парку, и там их встретил убийственный огонь пулемёта. Добрая сотня вражеских солдат полегла здесь под меткими очередями Ткаченко.
Так шли уличные бои в Буде.
Вчера мы встретили Маркелова, Ткаченко и Вербицкого в совершенно неожиданной обстановке: захлёбываясь от удовольствия, они купались в спортивном бассейне Буды. Вынырнув из воды, Маркелов задорно крикнул:
— А банька-то получилась что надо!
П. СИНЦОВ
«Правда», 1945, 16 февраля
Восьмого мая тысяча девятьсот сорок пятого года Человечество вздохнуло свободно.
Гитлеровская Германия поставлена на колени.
Война окончена.
Победа.
Что может быть сильнее, проще и человечнее этих слов!
Шли к этому дню долгой дорогой. Дорогой борьбы, крови и побед. Мы ничего не жалели.
И вот он, вот этот день: Берлин в дымке, солнце над Темпельгофским аэродромом и высокое небо над головою — ждём появления самолётов в нём.
Амфитеатром расположился огромный аэропорт. Его ангары разбомблены, здания сожжены. На бетонированном поле ещё валяются разбитые «юнкерсы», под ногами — холодные, мёртвые осколки бомб. Это поле — поле боя. Оно как весь наш путь — путь боёв и побед.
Ровно в 12 часов 50 минут один за другим стремительно, красиво, словно линия, подымаются в небо наши истребители. Они делают круг над аэродромом и уходят на запад, навстречу самолётам союзников. Спустя полчаса с аэродрома в городе Стендаль подымаются пять «дугласов» и берут курс на восток. Почётным эскортом сопровождают их наши истребители. Два из них впереди.
В 14 часов на Темпельгофский аэродром в Берлине прибывают представители командования Красной Армии во главе с генералом армии В. Д. Соколовским. Затем в небе появляются «Дугласы» с американскими и английскими опознавательными знаками. Самолёты снижаются и вот уже бегут по бетонной дорожке.
Из самолётов выходят глава делегации Верховного командования экспедиционных сил союзников главный маршал авиации Артур В. Теддер, за ним генерал Карл Спаатс, адмирал Гарольд Бэрроу, офицеры английской и американской армии и флота, корреспонденты газет и кинооператоры.