Когда акатос вышел в открытое море, характер движения изменился. Ветер бросал волны в лицо, галера стала раскачиваться. Менедем сохранял равновесие даже не задумываясь об этом, а Соклей ухватился за поручень, да так, что побелели костяшки — ему в начале каждого плавания требовалось какое-то время, чтобы обрести "морские ноги" и "морской желудок".
Некоторые гребцы тоже слегка позеленели. Может, они немного перебрали вина прошлой ночью, а может, тоже страдали от качки. Большая часть, как и Соклей, вскоре приспособится, а те, кто не сможет — так зачем они вообще тогда отправились в море?
— Думаю, теперь можно снять большую часть гребцов, — изрек Менедем.
— Согласен, шкипер, — отозвался Диоклей и выкрикнул, — суши весла!
Гребцы подняли весла из воды. Менедем удерживал нос галеры поперек волнам при помощи кормовых весел.
— По восемь человек с каждого борта хватит? — спросил келевст.
— Вполне, — Менедем одобрительно кивнул, — не нужно их изнурять.
Акатос использовал всех гребцов для шика, когда нужно было красиво отплыть в начале каждого торгового сезона, а также в экстренных случаях, когда требовалась максимальная скорость, когда удираешь от пиратов или поворачиваешь им навстречу для тарана. В остальных случаях гребцы сидели на вёслах посменно.
Пока отпущенные гребцы втягивали весла внутрь и укладывали, Менедем всмотрелся на север в сторону карийского побережья.
"Мы снова отплыли", — размышлял он, и пришло знакомое ощущение свободы. "И я снова плыву прочь от Родоса, прочь от отца. И от Бавкиды". Не слишком воодушевляюще, но действенно.
Глава вторая
Подплывая к Кавну на Карийском побережье, Соклей ощутил прилив надежды. Так человек, вернувшийся в город, где не был двадцать лет, надеется, что гетера, с которой он проводил время, всё ещё прекрасна и рада его видеть, как и раньше. Соклей отсутствовал в Кавне всего год, но тем не менее…
— Как думаешь…? — спросил он Менедема.
Двух слов оказалось вполне достаточно, чтобы его брат понял, о чем идёт речь.
— Нет, дорогой, боюсь, я не думаю, — ответил Менедем. — Каковы вообще шансы?
Соклей гордился своей рациональностью. На самом деле, он отлично знал, каковы шансы, но старательно не принимал их в расчет, будто человек, надеющийся, что давно умершая любовь чудесным образом воскреснет.
— Мы нашли тут один череп грифона, почему бы не найти и второй?
— Лучше спроси, почему мы нашли первый, если их тут никогда раньше не видали, — ответил Менедем.
— Спрошу, — театрально вздохнул Соклей. — После всех бед, из ящика Пандоры явилась надежда, и я буду цепляться за нее до конца.
— Как тебе угодно, — ответил брат, направляя "Афродиту" к причалу с преувеличенной точностью корректируя курс легчайшими движениями рулевых весел. Наконец, удовлетворенный Менедем кивнул.
— Так и следует делать.
— Табань! — скомандовал Диоклей. Парой гребков моряки погасили движение галеры, келевст поднял руку вверх и произнес, — убрать весла.
Гребцы отдыхали. Кто-то втирал оливковое масло в ладони — за зиму кожа стала мягкой, и первые дни гребли принесут мозоли и потертости, а им уже пришлось грести весь путь от Родоса, но при встречном северном ветре другого выбора не осталось.
По причалу к "Афродите" направлялась пара солдат.
— Точно как в прошлом году, — заметил Соклей.
— Пытаешься разглядеть в этом предзнаменование? — засмеялся Менедем, и Соклей пристыжено склонил голову. — Согласен, порой, знаком может стать что угодно, но вспомни-ка, в прошлом году люди, встречавшие нас, служили Антигону. Гоплитов Одноглазого вышвырнули солдаты Птолемея.
— Вряд ли я это позабуду, — едко ответил Соклей. — Солдаты Антигона едва не поймали нас в гавани.
— Тише, — оборвал его Менедем, — ты же не хочешь, чтобы те ребята это услышали?
Вне всяких сомнений это был хороший совет.
— Что за корабль? Откуда? Что везёте? — крикнул солдат с самым пышным плюмажем на шлеме.
— "Афродита", о наилучший, с Родоса, — ответил Соклей. Родос стремился сохранить хорошие отношения со всеми дерущимися полководцами Александра, но особенно тесные отношения имел с Птолемеем Египетским, продававшим огромное количество пшеницы через гавань Родоса. — Везём благовония, отличное масло, косский шелк и книги…
— Покажи-ка мне книгу, — сказал солдат.
— Какую бы ты хотел? У нас есть лучшие части из "Илиады" и "Одиссеи", а ещё, эмм… самая пикантная поэма из тех, что ты когда-либо читал.