— Он это отрицает. Но когда она попыталась покинуть Сарды, его наместник помешал ей. А позже её убили собственные служанки. Они бы не сделали такого без приказа наместника, а тот бы не приказал, не будь на то воля Антигона. Потом он публично казнил их, конечно.
— Мда, — Менедем цокнул языком. — Соклей это предсказал, как только мы услышали, что Клеопатра хочет вырваться из лап Антигона. Она не соглашалась выйти за него замуж и была слишком ценна, чтобы отдать другим соперникам. — Он вздохнул. — Теперь из родни Александра не осталось никого. Эти македоняне просто кровожадные ублюдки.
— Они такие, — склонил голову Филодем. — А твой двоюродный брат — умный парень.
Что значило "ты-то нет". Отец этого не добавил, но Менедем всё равно услышал, и это ранило, как и всегда. Потом Филодем встрепенулся, как пёс, учуявший запах. — Или ты говоришь, что нам нельзя вернуться в Сидон, потому что ты сделал так, что любому кораблю нашей семьи теперь закрыт путь в Сидон? Чью жену ты на этот раз совратил? Командира гарнизона?
— Да ради богов, ничью, — сказал Менедем.
— Неужели? — но Филодем смягчился раньше, чем Менедем успел как следует разозлиться. — Я знаю, ты не врёшь про свои интрижки. Обычно ты ими упиваешься. Ну ладно тогда. Это хорошая новость.
— Я же говорю, не было у меня там чем упиваться, — ответил Менедем. — Это Соклей связался с женой трактирщика в Иудее, а не я.
— Соклей… твой брат… соблазнил чужую жену? — удивился отец. Менедем склонил голову. Филодем хлопнул себя ладонью по лбу. — Папай! Куда катится молодёжь?
— Примерно туда же, куда и вы, и те, кто жили до вас, — усмехнулся Менедем. — Аристофан сто лет назад жаловался на молодое поколение.
— И что с того? — парировал Филодем. — Он был афинянин, всем известно, какие они. А ты и твой кузен — родосцы. Порядочные люди. Разумные.
— А как насчёт Нестора в "Илиаде"? Он тоже возмущался молодым поколением.
Вопрос заставил Филодема задуматься. Он тоже любил Гомера, не меньше, чем сын. Любовь к "Илиаде" и "Одиссее" Менедем перенял у отца. Лучшее, что смог выдать в ответ Филодем:
— Нельзя сказать, что мы, эллины не пошли под откос со времён героев.
— Возможно и так, — сказал Менедем. — Насчёт "под откос" — как много речей на Ассамблее произнёс Ксанф, пока я отсутствовал?
Отец ответил ему кислым взглядом. Ксанф из поколения Филодема, он даже его друг, а ещё он — жуткий зануда, и Филодем не может это отрицать, но надо отдать ему должное, и не пытается.
— Ну, может быть, и слишком много, — ответил он и, опередив Менедема, добавил: — И да, он повторяет одно и тоже каждый раз, как меня увидит.
— А как поживает Сикон? — спросил Менедем. — Я не успел ещё пожелать ему доброго дня, но прошлым вечером угри были очень хороши, ты согласен?
— Угрей я всегда любил, — сказал Филодем. — Сикон — самый лучший повар, — он снова закатил глаза. Повара имели заслуженную репутацию домашних тиранов.
— Он до сих пор не ладит с твоей женой? — осторожно поинтересовался Менедем. Чем меньше при отце упоминать о Бавкиде, тем лучше. Тут он был уверен, но игнорировать её вражду с Сиконом никак не мог. Когда эти двое ссорились, никто во всём доме не мог остаться в стороне.
— Они… пока они не так хорошо ладят, как могли бы, — ответил Филодем.
— Тебе пора с этим что-то сделать, отец, — Менедем снова воспользовался шансом перейти в наступление.
— Вот погоди, когда у тебя будет жена… Когда тебе самому придётся иметь дело с темпераментным поваром, тогда и посмотрим, — возразил Филодем. — Пусть лучше эти двое орут друг на друга, чем на меня.
По мнению Менедема, это были оправдания труса.
— Лучше пусть прекратят орать, — сказал он. — Тебе следует быть пожёстче.
— Ха! — произнёс отец. — Сколько раз я пытался быть пожёстче с тобой? И много ли мне с того пользы?
— Не я гонялся за женщинами этим летом, — сказал Менедем. Отец только фыркнул на это оправдание, но сын продолжал: — И не я загрузил на "Афродиту" уйму оливкового масла. А я не только его продал, но и выручил невероятно хорошую цену.
— Я тебе уже говорил, такого больше не повторится, — сказал Филодем. — Дамонакс и его семья нуждались в серебре от продажи этого масла. Иногда бывает деваться некуда. Родне иногда приходится помогать.
Суда по брошенному на Менедема взгляду, думал он не об одном Дамонаксе.
— С твоего позволения, отец… — попрощался Менедем и вышел из андрона, не подождав, чтобы узнать, позволяет ли Филодем. Так же поспешно он покинул и дом. Если отец его и окликнул, он не прислушивался.
"И почему я расстроен? — думал он. — Что бы я ни делал, ему всё не так. И, зная, что никогда не смогу ему угодить, почему из-за этого огорчаюсь? — Однако, ответ был ясен. — Он мой отец. А если мужчина не может порадовать собственного отца — что он вообще за мужчина?"