— Согласен. Некоторые жёны остаются верными своим мужьям.
— Да, но я говорил не о них. Некоторые жены тоже отдаются первому встречному. На них не стоит тратить время. Взять хоть эту гарпию Эмастарт… — Менедема передернуло. — В этом путешествии вся удача с женщинами досталась тебе.
— Все было не так уж и хорошо.
— А у меня почти совсем плохо, — возразил Менедем. — Я мог бы кое-что улучшить, но… — он тряхнул головой.
— Что ты хочешь сказать?
— Ничего. Вообще ничего. Совсем, — быстро ответил Менедем.
Соклей не сомневался, что брат лжет, но ни за что не расскажет правды.
Из кухни донёсся изумительный аромат, и Менедем последовал за ним, принюхиваясь, как охотничий пес к заячьему следу.
— Что это? — спросил он Сикона, просунув нос в дверь. — Что бы это ни было, ты превзошел сам себя.
— Благодарю, молодой господин, — ответил повар. — Ничего особенного, просто креветки, запечённые с маслом, зирой и луком-пореем.
— И он говорит "ничего особенного". — Менедем вошёл внутрь. — Если бы боги взяли тебя в повара, они стали бы добрее.
— Это так любезно с твоей стороны, — Сикон подцепил в глиняной посудине для запекания одну креветку, ещё в раковине, и протянул Менедему.
— Вот, не хочешь попробовать? До ужина ещё далеко, а ты, наверное, голоден.
— Голоден, — согласился Менедем. Как нередко случалось, его лесть была вознаграждена, и он вышел из кухни, держа креветку за хвост. За порогом помедлил, чтобы очистить панцирь, откусил и блаженно вздохнул. Вкус был так же хорош, как и запах. Лучше просто некуда. Ещё укус — и он дошёл до хвоста. Прикусил, осторожно держа креветку за самый кончик, и мягко потянул изо рта. Плоть с хвоста осталась во рту. Насладившись последним сладким глотком, он бросил наземь обглоданный хвост вместе с панцирем.
— Я надеюсь, ты получил удовольствие.
Судя по тону Бавкиды, она надеялась, что Менедем этой креветкой подавится.
— А. Радуйся, — ответил он юной жене отца. Угощение вдруг показалось не таким уж сладким и сочным. Он продолжил: — Не заметил, что ты вышла во двор.
— Конечно, — сказала она ещё холоднее. — Ты пускал слюни, закрыв глаза.
— Ничего я не пускал, — ответил уязвленный Менедем. — И креветка очень вкусная. Сама убедишься, ужин уже скоро.
— Уверена, Сикон дал тебе креветку исключительно из свойственного ему добросердечия.
Менедем подивился, где Бавкида, такая молодая и, как любая женщина из хорошей семьи, ведущая затворническую жизнь, выучилась подобной иронии.
— А почему же ещё?
— Чтобы задобрить тебя, конечно! — вспыхнула Бавкида. — Пока ты получаешь мелкие подачки, тебе все равно, сколько они стоят. Твой язык доволен, живот доволен, и к воронам все остальное.
— Это несправедливо, — неуверенно возразил Менедем. Достало бы Сикону хитрости на такое? Безусловно. Следующий вопрос, который задал себе Менедем, был сложнее. Достаточно ли я глуп, чтобы на это купиться? Ответ, похоже, совпадал с предыдущим.
— Ты прав, это несправедливо, но что я могу поделать? — казалось, Бавкида сейчас расплачется. Если рабы в моем собственном доме не слушают меня, то кто я, жена или просто ребенок? И если никто из семьи не поддерживает меня против раба, то ребенок ли я или всего лишь рабыня?
В её словах чувствовалась мучительная правда, болезненная для неё, но Менедем ответил.
— Дорогая, у тебя нет союзников, потому что ты воюешь не на той войне. Боюсь, всё дело в этом. Мы легко можем позволить себе хорошо питаться, так почему бы и нет?
Она уставилась на него и разрыдалась.
— О! Ты ненавидишь меня! Все ненавидят меня! — кричала она. Она отвернулась от него и бросилась вверх по лестнице. Секунду спустя в женском помещении громко хлопнула дверь.
— Вот зараза, — пробормотал Менедем. Теперь ему придется примириться не только с Бавкидой, но и с отцом. Филодем раздражался на него по любому поводу, но Бавкида… Он продолжал бормотать в том же духе. Он меньше всего хотел, чтобы она от него убежала, даже если это и наилучший, и безопасный для него ход событий.
Шум хлопнувшей двери привлек во двор его отца.
— Во имя богов, что сейчас-то случилось? — нахмурился Филодем.
Несмотря на отцовское недовольство, Менедем испытывал некоторое облегчение, что первым рассказывает ему о случившемся. Если Филодем поговорил сначала с Бавкидой, то скорее всего никого другого бы уже потом не стал слушать. Менедем в общих чертах пояснил, что заставило её так резко уйти. Он закончил рассказ, ожидая, что отец обрушится на него.
Но Филодем лишь медленно опустил голову: