— Что ж, может, это и к лучшему.
— Что, отец? — Менедем не поверил своим ушам.
— Может, оно и к лучшему, — повторил Филодем. — Её ссора с Сиконом продолжалась слишком долго. Я не хотел совать в нее свой нос, иначе кто-нибудь из них откусил бы его. Но, может, тебя она послушает. Она принимает тебя всерьёз, хоть я и не понимаю, с чего бы.
— Вот спасибо, — пробормотал Менедем. Отец не мог похвалить его, не добавив в мед ложку уксуса. Но он все равно был рад узнать, что Бавкида принимает его всерьёз.
Она не спустилась вниз. Сикон послал ей креветок с белым ячменным хлебом и вином. Когда рабыня вернула блюдо пустым, повар выглядел почти неприлично самодовольным. Менедему хотелось дать ему затрещину. Даже Филодем заметил и сказал:
— Злорадствовать нехорошо.
Каким бы строгим он ни был с сыном, с поваром он обычно оставался мягок. Сикон все понял.
— Хорошо, хозяин, я это запомню.
— Да, уж постарайся.
Облака, плывущие с севера, не только предупреждали о начале сезона осенних дождей, но ещё и несли наступление темноты куда раньше, чем в солнечную погоду. Менедем был рад оказаться на Родосе. Не хотелось бы вести "Афродиту" сквозь дождь и туман, когда в лучшем случае, полусумерки. Он тряхнул головой. Нет, совсем не хотелось. Чересчур легко сесть на мель ещё прежде, чем поймёшь, что к чему.
Он зевнул и пошёл в постель. В эти длинные ночи хотелось свернуться клубком, как лесная соня, и спать, спать… Не успел Менедем погрузиться в сон, как отец тоже поднялся наверх и направился в женские комнаты. Через пару минут там начала ритмично скрипеть кровать.
Менедем натянул на голову гиматий, чтобы не слышать шум. Бесполезно. Через некоторое время все стихло, но заснул он далеко не сразу.
Пробудившись ещё до рассвета, он тихонько спустился в кухню за ячменным хлебом, оливковым маслом и вином, затем сел завтракать на скамью во дворе. Менедем криво усмехнулся, когда его взгляд упал на ступени. Как долго отец проспит после бурной ночи?
Он не вспомнил об этом, заслышав на лестнице шаги. Но спускался не отец, а Бавкида. Увидев Менедема, она остановилась. На мгновение ему показалось, что она уйдет. Однако, после короткой паузы она спустилась.
— Радуйся, — произнесла она, собравшись с силами. — Хороший день.
— Хороший день, — мрачно ответил он. — Как ты?
— Хорошо. — Подумав, Бавкида слегка исправилась: — Вполне хорошо.
— Я рад, — сказал Менедем, будто не слышал исправления. Он не хотел продолжения ссоры. — Вчерашний хлеб ещё вполне хорош, — предложил он. Что бы она ни думала про опсон Сикона, пенять на ситос она не могла… или могла?
Она подошла ближе.
— В самом деле? — ровным голосом спросила она. Менедем склонил голову. Бавкида тихонько вздохнула.
— Ладно, — пробормотала она и пошла в кухню за завтраком для себя.
Когда она вернулась, Менедем подвинулся, и Бавкида, поколебавшись, села рядом. Она выплеснула немного вина в жертву богам, отломила кусок хлеба, макнула его в масло и принялась есть.
Из своей комнатушки вышел Сикон.
— Добрый день, молодой господин. Добрый день, госпожа. — Что бы он ни думал о Бавкиде, раб запомнил предупреждение Филодема, и оставил свое мнение при себе.
— Радуйся, — сказал Менедем. Он задался вопросом, станет ли Бавкида бранить повара за то, что он встал позже нее и ещё не занялся работой. Она редко упускала возможность подогреть их вражду.
Но сегодня она произнесла лишь:
— Добрый день, Сикон.
Явно ожидавший от нее упрека, удивленный и обрадованный Сикон поспешил в кухню. Загремели горшки. Застучали дрова. Бавкида фыркнула от смеха.
— Он показывает, как сильно занят.
— Ну, да, — согласился Менедем. Повару не было никакой необходимости так шуметь.
Бавкида подумала о том же.
— Он просто старый мошенник.
— Ну, да, — снова сказал Менедем. — Но он и очень хороший повар.
— Полагаю, что так, — неохотно согласилась Бавкида и отпила вино. — Мне не нравится ссориться с тобой.
— Мне никогда не нравилось с тобой ссориться, — искренне ответил Менедем.
— Хорошо, — Бавкида сунула в рот ещё кусочек ячменного хлеба. — Это тоже неплохо, — добавила она, и парой у раз быстро слизнула с кончиков пальцев остатки масла и крошки хлеба.
Менедем зачарованно наблюдал.
— Да, точно, — сказал он на мгновение позже, чем следовало. Может, он говорил о хлебе, а может и нет.
К его облегчению Бавкида решила не искать подтекст.
— Сикону ситос удается почти так же хорошо, как опсон.
— Ты не должна говорить это мне, — сказал Менедем. Она удивленно вздёрнула бровь. — Во имя богов, Бавкида, — настаивал он, — ты должна пойти в кухню и сказать это самому Сикону.