— Обычай, — снова сказал Соклей.
— Копченый тунец! — выкрикивал один торговец на агоре.
— Копченый угорь! — вклинился другой, — Кому копченого угря, жирного и вкусного?
— Копченый тунец? Копченый угорь? — Менедем навострил уши, как лис. — Я думал, они коптят всякую тухлятину, но это же лучшая рыба. Интересно, какая она на вкус в копченом виде?
— Пойдем, узнаем? — предложил Соклей. — Если не дадут попробовать, мы же покупать не станем?
— Ни в коем случае, — согласился Менедем. — Ни в коем случае, клянусь Гераклом, и будь он здесь, он бы тоже попробовал. — Соклей кивнул. Геракл съел бы любую еду, оказавшуюся под рукой.
Угрей расхваливал лысый грек с веснушчатым скальпом и поразительно зелёными глазами.
— Радуйтесь, друзья мои, — приветствовал он Соклея и Менедема. — Вы недавно в Фазелисе, да?
— Ты прав, — ответил Соклей. — Мы с "Афродиты", торговой галеры с Родоса. Копченый угорь, а? — он назвал их с братом имена.
— Рад встрече с вами обоими. Я Эпианакс, сын Клейтоменеса. Да, копченый угорь. Мы приносим его в дар богам, а такое не часто говорят о рыбе.
— Мы слышали об этом. Вашего героя зовут Калабр?
Эпианакс кивнул.
— Ты прав. Я не ожидал, что человек аж с самого Родоса может это знать, но ты прав. И что годится Калабру, тем более годится смертным.
— Надеюсь, ты дашь нам попробовать свои слова на вкус, о наилучший! — широко улыбнулся Менедем.
— Дам попробовать свои… — Эпианакс наморщил лоб, потом рассмеялся. — А ты умный малый, а? Как завернул! Я буду использовать твои слова, если не возражаешь.
— На здоровье, — разрешил Менедем. — В любом случае, мы-то их услышим лишь один раз. — Продавец угрей снова рассмеялся. Соклей и Менедем переглянулись. Люди на агоре Фазелиса будут слушать их лет тридцать, если Эпианакс столько проживет. — Так ты дашь нам попробовать?
— Конечно. — Эпианакс снял с бедра внушительных размеров нож, лишь чуть-чуть недотягивающий до короткого меча гоплита. Отхватив пару кусков угря, продавец протянул их родосцам. — Пожалуйста, о благороднейшие. Попробуйте, а потом поговорим.
Соклей положил свой кусок в рот указательным и большим пальцем правой руки. Ситос он бы стал есть левой, а свежую рыбу тремя пальцами, а не двумя. Он жевал, наслаждаясь богатым вкусом. Пришлось потрудиться, чтобы эти мысли не отразились на его лице.
— Неплохо, — равнодушно сказал Менедем. Судя по напряженному лицу, он испытал те же проблемы. Может, Эпианакс, не знавший его так хорошо, и не заметит. — Сколько ты хочешь за него? Если цена будет разумной, мы возьмём его с собой на восток.
— Ты говоришь о деньгах, или хочешь меняться? Что у вас есть?
— Лучшее оливковое масло, великолепные родосские благовония, косский шелк, окорока с Патары, папирус и чернила, и книги, — перечислил Соклей.
— Не ожидал услышать про масло, — заметил Эпианакс. — Почти везде его делают сами.
Соклей не стал встречаться с Менедемом взглядом. Его двоюродный брат пробормотал что-то неразборчивое. "Дамонакс", — недобро подумал он. Кто бы мог подумать, что приобретение зятя повредит делам, но вот, полюбуйтесь. — Это лучшее масло, с самого первого урожая.
— Должно быть, так, — Эпианакс не стал продолжать тему. Менедем тихонько хихикнул. Соклей пожелал, чтобы орлы, клюющие печень Прометея, дали титану передышку и занялись ненадолго Менедемом. Но тут Эпианакс удивил его вопросом: — Какие у вас книги?
— Ты умеешь читать? — моргнул Соклей.
— Иначе зачем бы я спрашивал? Да, умею. Не часто приходится, но продраться сквозь Гомера могу.
— У нас есть самые интересные книги "Илиады" и "Одиссеи", — вступил Менедем. Взгляд, брошенный им на Соклея, добавил, что книги у них есть только благодаря ему, что совсем не было правдой. Соклей почувствовал себя связанным по рукам и ногам — он не хотел начинать ссору на глазах постороннего.
Чтобы напомнить брату, кто на самом деле купил книги у писцов, он сказал:
— А ещё у нас есть… эм… пикантная поэма современного автора по имени Периандр из Книда.
— Пикантная? — глаза Эпианакса загорелись. Он знал, что это значит, или надеялся, что знает. — И о чем она?
— Ты знаешь статую Афродиты, что Пракситель возвёл в Книде? Ту, где богиня изображена обнаженной?
— Надеюсь, что да. Все её знают.
Конечно, он был прав. Статуя, поколение назад установленная в святилище, возбудила небывалый интерес. "Возбудила" следует понимать буквально. В Элладе приличные женщины прятались от мужских глаз под покрывалами в те редкие моменты, когда появлялись на публике. Вскоре после установки шокирующей статуи, мужчина излил семя на её мраморное лоно. Для него Афродита стала истинной богиней любви.