Встречал я в то время Феликса Карелина. К середине 70-х он внешне стилизовался под православного священника – чинно шествовал с длинной окладистой бородой, летом носил соломенную шляпу, под которой православные священники обычно прятали нелепые косички. Когда он появлялся в Троице-Сергиевой лавре паломницы гурьбой спешили к нему под благословение, что чрезвычайно льстило ему. Но он уклонялся от них, разуверяя их, что он не батюшка. К этому времени он растерял почти всех своих адептов. Оставался один – психиатр и поэт Михаил Ярмуш. Но и тот вскоре отшатнулся от него. С Карелиным мне пришлось встречаться на даче у Ярмуша. Но поскольку я, как видимо, не представлял для него особого интереса, он не витийствовал в моем присутствии. Однако на Ярмуша, человека впечатлительного, действовал возбуждающе. Их «роман» длился недолго. Миша после долгих и мучительных колебаний решил, что Карелин – человек темный и поспешил разорвать с ним отношения.
В это время в Москве особо выделялись три храма – Ильи Обыденного, Николо-Кузнецкий и храм на Преображенском кладбище, где служил отец Димитрий Дудко. Самым традиционалистским был храм Ильи Обыденного. Настоятелем был отец Николай, человек высокого роста, преклонных лет и военной выправки. Прихожане шли на исповедь или к отцу Владимиру Смирнову, или же к отцу Александру Егорову. Священники, несмотря на многочисленность прихода, знали прихожан по имени, знали их семьи и проблемы. В храме хранилась чудотворная икона Божией Матери «Нечаянная радость». Сюда любил приезжать и служил молебны у иконы патриарх Пимен. В храме не допускали никаких новшеств, служба шла строго по Типикону, но сохранялась та особенная теплота и намоленность, отличавшая этот храм от других. Приход состоял из интеллигентных людей, в основном преклонного возраста, но часто бывала и новообращенная молодежь. Оба священника – и отец Владимир, и отец Александр – были интеллигентными, высокодуховными людьми и прекрасными исповедниками. В храме всегда было много молодежи.
Священники храма Илии Обыденного. Слева Владимир Смирнов, справа Александр Егоров
Николо-Кузнецкий храм славился благодаря настоятелю – протоиерею Всеволоду Шпиллеру. В юности он воевал в Белой гвардии, осел в Болгарии. Окончил богословский факультет Софийского университета, перед Второй мировой войной был рукоположен и служил в Болгарии. Николо-Кузнецкий храм привлекал художественную интеллигенцию. Послушать пассии отца Всеволода собирались лучшие представители как музыкального, так и художественного мира Москвы. Не всем была понятна богословская проблематика пассий, но ссылки на «парижское» богословие, упоминание имен и идей отца Сергия Булгакова, Николая Бердяева, Семена Франка, Николая Лосского и многих других привлекали не только интеллигентов. В его храме часто бывали и причащались до 1970 года запрещенные в служении священники Николай Эшлиман и Глеб Якунин. Прихожанкой храма была выдающаяся пианистка, профессор Московской консерватории Мария Вениаминовна Юдина, которую отец Всеволод отпевал. Он свободно принимал в Москве епископов и священников, приезжавших из-за рубежа. Он поддерживал отношения с опальным архиепископом Ермогеном (Голубевым). В его храме бывали и дружили с ним митрополит Сурожский Антоний (Блюм), архиепископ Брюссельский Василий (Кривошеин), священники из Америки Иоанн Мейендорф и Леонид Кишковский. Он переписывался с болгарским патриархом Кириллом, Павлом Евдокимовым, священником Борисом Бобринским, со многими зарубежными деятелями экуменического движения. Он подобрал двух интеллигентных священников – Александра Куликова и Владимира Тимакова, которые стали его единомышленниками. Мы тогда не понимали, какую цену приходилось ему платить за такую свободу. В 1967 году развернулась травля, памятная всем, кто в эти годы посещал его храм. Травил его церковный староста Александр Шушпанов – ставленник КГБ. Если бы не связи отца Всеволода в СССР и поддержка зарубежных кругов, он бы наверняка лишился прихода. Ему удалось выстоять, но приход все же был разграблен. В 1983 году были переведены в другой приход священник Александр Куликов и диакон Николай Кречетов. Тридцать три года продолжалось его служение в этом замечательном, никогда не закрывавшемся храме.