Во всем этом есть некое извращенное удовольствие, чувство покинутости, которым я наслаждаюсь, потому что мне просто все равно. Это и есть... свобода.
Глава 2
Делайла
Яркий утренний свет льется сквозь окна, и я щурюсь, отворачиваясь от него. Проведя рукой по простыням, я обнаруживаю, что они все еще теплые и хранят запах одеколона Нейта.
Когда я спускаюсь вниз, нахожу его за барной стойкой в одних джинсах и с кружкой кофе в руках. Он делит внимание между телевизором, настроенным на какое-то утреннее кулинарное шоу, двоюродной сестрой Иззи, Саммер, и четырьмя нашими соседями по дому. Она крутится вокруг него, как муха, наматывая прядь искусственных светлых волос себе на палец.
- О, привет, Лайла. - Мы с Саммер недолюбливаем друг друга.
Нейт протягивает ей раскрытую ладонь, и она берет маленький пакетик с таблетками с нее.
- Спасибочки, Нейт, - она широко улыбается и покидает кухню, покачивая бедрами под коротким сарафаном. Он возвращает внимание к телевизору, не моргая.
- Спасибочки, Нейт, - передразниваю я, закатывая глаза.
Качая головой, я иду к кофе-машине. Нейт обнимает меня за талию, когда я прохожу мимо него, и целует в шею.
- Ты ревнуешь? - спрашивает он, в его голосе скользит веселье.
Я поднимаю брови.
- Я не ревную, Нейт, - но я представляю, как будет смотреться лицо Саммер со сломанным носом.
- Точно? Потому что это чертовски заводит.
- Ты псих, - ухмыляюсь я.
Он дергает меня к себе, поднося губы к моему уху.
- Как и ты, детка. Просто ты лучше скрываешь это.
Я отталкиваюсь от него.
- Прекрати отвлекать меня. Ты не можешь подгонять свое дерьмо каждому, кто попросит. - Его руки гуляют под моим топиком, а губы скользят по ключице, в то время пока я пытаюсь игнорировать его. - Так тебя могут арестовать. Я видела все эти шоу с полицейскими под прикрытием.
Он фыркает и хватает за футболку, притягивая меня ближе. Мои руки прижимаются к его груди, и меня окутывает густой запах кофе.
- Ты слишком волнуешься.
Его губы касаются моей шеи, а мой взгляд утыкается в экран телевизора. Кровь леденеет в жилах. Грудь сжимает так сильно, что не могу глубоко вздохнуть, а сердце сбивается с ритма.
- О, Боже, - шепчу я.
- Что?
Я отталкиваюсь от Нейта и хватаюсь за край стойки, пытаясь бороться с желчью, подступающей к горлу. Это нехорошо. Успеваю повернуться, и меня выворачивает прямо в раковину. Пульс стучит в ушах, но я все еще могу слышать, что говорит репортер.
- Мужчина и женщина были обнаружены в ночном клубе "Пламя" рано утром. Оба были доставлены в госпиталь «Святого Георгия», но по прибытию оба скончались. Все это больше похоже на передозировку наркотиками, но более точную информацию мы узнаем из отчета коронера. Их опознали как Изабеллу Райт и Чарльза Стенли, сына генерала Эдварда Стенли.
Рука опускается мне на спину, и я едва различаю голос Нейта, который больше походит на далекий гул сквозь непрекращающийся звон в ушах.
- Все хорошо, - только эти слова мне удается разобрать. Но это не правда. Реальность врезается в меня, как товарный поезд, выбивая воздух из моей груди. Изабелла мертва. У Изабеллы передозировка. От наркотиков, что я дала им.
- Дерьмо, - задыхаюсь я. - Этого не может быть.
- Лайла.
- Просто... мне нужно, чтобы ты ушел, Нейт.
Выйдя из кухни, я направляюсь в ванную и закрываю дверь. Я опускаюсь на пол и подтягиваю колени к груди, ощущая, как глаза заполняют слезы, стекая по щекам. Ужас сковал горло смертельной хваткой. Меня тошнит. Она мертва. Я - убийца. И ничто теперь не будет прежним.
***
В ярком солнечном свете мое дыхание вырывается густым паром, а замершая трава хрустит под ботинками. Замороженные надгробия сверкают, как драгоценные камни, в ледяном пейзаже кладбища. Слишком ярко. Слишком мило.
Люди собрались вокруг только что выкопанной могилы, они похожи на демонов в черных одеяниях, что высасывают все счастье из этого мира.
Я с оцепенением смотрю на огромную темную дыру в земле - и ее белоснежный гроб, лежащий в глубине. Прошло две недели с момента ее смерти, а я все еще не могу поверить, что ее больше нет. Две недели пребывания в режиме зомби. Две недели кошмаров. Две недели ожидания, что вот-вот полиция постучит в мою дверь и арестует меня, как убийцу, которой я и являюсь.
Люди по очереди делают шаг вперед, отдавая дань уважения и бросая розы на крышку гроба.
В горле стоит ком, а в глазах обжигающие слезы. Такое состояние стало привычным для меня. Вина и горе – две нити колючей проволоки, тесно сплетенные между собой и глубоко укоренившиеся в моей душе.
Я вижу, как мама Изабеллы цепляется за ее старшего брата, ее рыдания мрачно разносятся по кладбищу. Я вижу, как он пытается быть сильным, пытается поддержать свою мать в этот невообразимо трудный час, и мое сердце разрывается, видя это. Видя ее семью, разбитую горем. Я сделала это. Мои действия, от которых, как я думала, не будет последствий, привели к этому; и теперь я собственными глазами вижу, чем все закончилось. Семья разрушена. На самом деле две семьи. Изабелла была такой юной и необузданной. Она заслуживала лучшего.
- Лайла, - я поднимаю глаза на звук тихого голоса. Тиффани стоит в паре шагов от меня, ее руки сложены перед собой, черный подол платья развевается на ветру. - Тебя подвести на поминки?
Я снова бросаю взгляд на гроб.
- Я не пойду, - я воздала свою дань уважения, мысленно извинилась перед ней тысячу раз и надеюсь, что мое покаяние каким-то образом найдет выход во Вселенную. Сожалений недостаточно, но это все, что у меня есть, потому что столько стоит жизнь? Это неизмеримо.
- Ты уверена?
- У меня есть кое-какие дела.
Она нахмурила свои светлые брови.
- Послушай, Лайла. Мы все сильно потрясены ее смертью, но... но я знаю, что Иззи хотела бы, чтобы я позаботилась о тебе, - она подходит ближе, обхватывая мою ладонь. - Пожалуйста, не закрывайся от меня.
Я киваю ей.
- Спасибо, - такое банальное слово даже для моих ушей, но мне действительно все равно. Разворачиваюсь и ухожу. - Прощай, Иззи, - шепчу я.
Крепко обхватив себя руками, я зябко ежусь от пронизывающего холода, который, кажется, уже впитался в мои кости. Покупатели и простые прохожие снуют по лондонским улицам этим субботним утром. Жизнь идет своим чередом. Я всегда сторонилась людей, была волком-одиночкой, но никогда еще не чувствовала себя настолько одиноко, как сейчас. До Иззи и Тифф я никогда не знала, что значит иметь настоящих друзей и быть частью чего-то. Иззи была добра ко мне, хотя ей не следовало. И теперь ее нет из-за меня. Вина и горе пожирают меня заживо последние две недели. Но я не могу справиться с ожиданием, неизвестностью.