Я выбрала Нейта, потому что он был плохим. А еще есть Джудас, у которого никогда не было выбора. Он нашел меня на дне и вместо того, чтобы помочь подняться, он прошептал мне, чтобы я копнула немного глубже, принимая уродство моей проклятой души.
Я больше не наивная девушка, охваченная чувством вины, но солгала бы, если бы сказала, что не напугана. Я только что нашла себя. Я не хочу потерять это все.
Упав на кровать, я глубоко вздыхаю и закрываю глаза, пытаясь абстрагироваться от своих мыслей.
Мой телефон гудит, я смотрю на экран и вижу сообщение от Джудаса. Одна лишь мысль о нем слегка ослабляет панику, которая все не отпускала меня, и я беру телефон, читая сообщение.
Джудас: "У меня весь день плотские мысли о тебе".
Я улыбаюсь и печатаю ответ.
Я: "Я тоже по тебе скучаю".
Джудас: "Ты в порядке?".
Я начинаю печатать ответ и останавливаюсь. Затем начинаю сначала. Когда я в четвертый раз удаляю сообщение, пытаясь сочинить приемлемую ложь, мой телефон звонит. Его имя вспыхивает на экране, и я отвечаю.
- Привет.
- Что случилось? - спрашивает он, и я могу представить, как его брови хмурятся, небольшая складка на лбу портит идеальные, неземные черты лица.
- Ничего такого, - я потираю лицо рукой. Я не хочу его видеть, потому что мне нужно самостоятельно разобраться в этом вопросе, но тут мне в голову приходит мысль: я могу попасть в тюрьму. Нет ничего лучше нависшего над головой топора, чтобы заставить вас почувствовать, что жизнь коротка. - Где ты?
- В церкви.
- Я иду проведать тебя, - я вешаю трубку до того, как он успевает ответить.
Прогулка до церкви не так спокойна, как обычно. Сейчас середина дня, и Лондон гудит из-за обычного отвратительного движения. Люди несутся мимо меня, пытаясь успеть вовремя или спешат пораньше домой.
Прогуливаясь через парк, я вижу, как подростки играют в футбол, громко кричат и придираются друг к другу, скользя по траве в школьной форме. И все же, когда я подхожу к церкви и переступаю порог, меня окутывает тот же умиротворяющий покой. Это ощущение никогда не меняется. Иногда здесь могут быть прихожане, люди молятся и зажигают свечи. Иногда я совсем одна, но в стенах церкви всегда безмятежно. Тихо.
Сегодня здесь никого нет, но я знаю, что Джудас в исповедальне. Занавеска с другой стороны открыта. Приглушенными шагами я подхожу к кабинке и задергиваю занавеску, прежде чем отойти в сторону, где сидит священник. Я ожидаю увидеть его сидящим там, но вместо этого он стоит, прислонившись спиной к перегородке, и сексуальная улыбка растягивает его губы.
- Серьезно? – спрашивает он.
- Да, - зайдя внутрь, я задергиваю занавеску. И в мгновение воздух в замкнутом пространстве становится спертым. Вытянув руку, он проводит пальцем по моей шее, скользя вниз по груди к верхней части моего декольте.
Я сокращаю расстояние между нами, приподнимаясь на цыпочках, чтобы прикоснуться своими губами к его. Вот в этом мой покой. Это будто вернуться домой. Его пальцы обвивают мою талию, и он поднимает меня, разворачивая нас так, чтобы он мог прижать меня к перегородке. Вся исповедальня дрожит от этих маневров, и я сжимаю бедрами его талию.
- Ты пришла исповедаться, милая Делайла? - он дышит мне в рот.
- Я пришла избавить тебя от этих плотских мыслей, - задыхаюсь я, мое дыхание становится коротким и резким.
- Хм. Ну, тогда ты не помогаешь мне.
Мои пальцы скользят по его волосам, притягивая его голову к моему горлу.
- Воплощаю мысль в реальность.
Жар его ладоней касается тыльной стороны моих бедер, скользя вверх, пока он не обхватывает мою задницу обеими руками.
- Ты собираешься трахнуть меня в исповедальне, ягненок? - спрашивает он, прикусывая меня чуть ниже моего уха.
- Я всего лишь твоя покорная прихожанка.
- Такая развратная маленькая грешница.
Опустив меня на ноги, он приподнимает подол моего платья и цепляет пальцами тесемку моего нижнего белья. Собирая материал на моих бедрах, он дергает, разрывая его. Возбуждение бьется в моих венах, и предвкушение заставляет сердце биться, как табун диких лошадей. Здесь, в этом самом месте, заниматься подобным так неправильно, и мне это нравится. Я нащупываю его ремень, дергаю и тянусь к пуговице на его брюках. Наматывая мои волосы на пальцы, он использует свою хватку, чтобы повернуть меня, толкая грудью к перегородке.
Боже, если кто-нибудь войдет по другую сторону исповедальни, он точно поймет, чем мы занимаемся. Это не должно меня так сильно заводить, но я думаю, что мне нравится идея осквернения священной земли не меньше, чем по нраву то, когда Джудас оскверняет меня. Я хочу засвидетельствовать нашу греховность. Две павшие души, которых не должно быть в доме Господнем. Джудас раздвигает мои ноги и проводит пальцами по внутренней стороне моего бедра. К тому времени, как он достигает вершины, я едва могу дышать.
- Джудас, - молю я. У него вырывается легкий смех, и он нежно целует меня в затылок.
- Терпение, - затем он так сильно толкается в меня двумя пальцами, что я вынуждена приподняться на цыпочки. Моя ладонь ударяется о перегородку в поисках хоть какой-то опоры. Он стонет мне в ухо, и я поворачиваю голову, пытаясь удержать его хватку в моих волосах, пока его губы прижимаются к моим, и я подавляю дикий звук. - Такая мокрая, Делайла, - шипит он мне в губы, толкаясь в меня еще сильнее.
В одну секунду меня придавливает весом Джудаса, а в следующую - его уже нет, но он дергает меня за волосы. Я неловко иду, пятясь назад, пока мои ноги не упираются в его колени, и я понимаю, что он сидит на скамье.
Он заставляет меня оседлать его бедра, прижимаясь спиной к его груди. Господи, мы действительно делаем это. Он собирается трахнуть меня в исповедальне.
Он ослабляет хватку в моих волосах и направляет меня на себя.
- Джудас, - стону я. Так приятно чувствовать его, так правильно, так порочно.
Он упирается головой о стенку позади него, и низкий стон срывается с его губ.
- Черт, Делайла.
Его хватка исчезает, и он кладет обе руки на мои бедра. Он не поднимает меня, а просто перекатывает мое тело по себе, словно заряжает чистым электричеством каждый дюйм моей кожи. Мой позвоночник выгибается, голова запрокидывается, и с моих губ срывается череда звуков. Он обхватывает меня рукой и прижимает к груди.