Он прислоняется спиной к двери, скрестив руки на груди. Его черты искажает глубокая морщина между бровей.
- Прошу прощения, мисс Томас. - Вот и все. Это все, что он говорит. Затем, покачав головой, он выходит из комнаты.
Спустя час меня освобождают. Одна из медсестер принесла мне джинсы и толстовку, любезно предоставленную Тифф. Когда я выхожу в комнату ожидания, меня ждет Джудас. Я сразу замечаю его, будто в многолюдном зале ожидания больше никого нет.
Он пересекает комнату и проводит пальцами по моей щеке. Полиция дала мне только влажные салфетки, и я знаю, что на мне все еще кровь. Я чувствую, как она покрывает мою кожу коркой, цепляясь за линию волос. Его взгляд скользит по моему лицу, и мягкая улыбка касается его губ. Нам не нужно ничего говорить. Не здесь. Взяв меня за руку, он выводит меня из больницы к своей машине. Мы не разговариваем, пока не оказываемся в его квартире, в ванной.
Я снимаю толстовку, а затем джинсы и бросаю их на пол в ванной. Джудас осматривает мою обнаженную фигуру, его взгляд постепенно смещается вниз. Я знаю, как выгляжу - кошмарно. Также я знаю, что Джудасу все равно. Он меня не осудит. Запекшаяся кровь у меня на животе, груди, горле и даже ногах.
- Идеальная, - он протягивает руку и проводит большим пальцем по уголку моего рта. - Ты сделала это, ягненок. Ты убила своего демона, - его глаза читают каждую мою реакцию, выискивая слабые места, но не находят их. В больнице я была в оцепенении, безучастной, но под пристальным взглядом Джудаса все ощущения становятся первобытными. Вся тьма во мне поднимается на поверхность, словно стремясь к своему хозяину. В жертве Нейта я чувствую свое прощение. Оно течет по моим венам, окутывая меня теплом невинных объятий.
- Он пытался убить меня, но сначала хотел изнасиловать, - мой голос звучит, как у робота. Полностью отстраненным.
Джудас сокращает этот крошечный промежуток между нами и прижимается своим телом к моему. Его руки обхватывают мои щеки, и он запрокидывает мою голову назад, заставляя меня встретиться с ним взглядом.
- Но он этого не сделал.
- Нет.
Он снимает рубашку, затем брюки, прежде чем увести меня в душ. Горячая вода омывает меня и становится темно-красной, а затем стекает в канализацию, закручиваясь в отвратительном водовороте.
Эти прекрасные голубые глаза встречаются с моими, когда он гладит меня по щеке, по подбородку, горлу.
- Так прекрасна, - шепчет он.
Поднявшись на цыпочки, я прижимаюсь своими губами к его губам. Мне нужно, чтобы он наказал меня, окунулся со мной в разврат. Возможно, мне следует испытывать какое-то раскаяние или ужас, но я не чувствую ничего из этого, потому что, когда я стою здесь, залитая кровью, и смотрю ему в глаза, все, что я вижу, - это обожание.
Я снова его целую, но на этот раз он толкает меня к плитке, а его губы плотно прижимаются к моим. Внезапно появляются отчаяние и неистовая потребность. Его руки повсюду, требуя, клеймя и овладевая мной самым благоговейным образом. Мы всегда были словно наэлектризованы, но это нечто большее. Намного больше. Все изменилось. Я верю. В Бога, в него, в нас. Это ощущается, словно он поклоняется мне, приветствуя меня в своем личном храме.
- Покрести меня, - умоляю я, шепча ему в губы. Он отстраняется, встречаясь со мной взглядом. - Прямо здесь. Сейчас.
- Но это смыло бы твои грехи, а ты так прекрасна с этой ношей.
- Тогда не нужно. Пропусти эту часть.
Он улыбается.
- Я покрещу тебя, ягненок.
Он поднимает руку и рисует крест у меня на лбу, таинство крещения пронизано только звуком воды, разбивающейся о плитку, и нашим смешанным дыханием - двумя сердцами, бьющимися вместе.
Его губы прижимаются к моим с таким голодом, что у меня перехватывает дыхание. Пальцы сжимают мои бедра, приподнимая и раскрывая их. А потом он проникает внутрь меня. Моя голова откидывается к стене, и стон срывается с моих губ.
Джудас трахает меня, как будто пытается залезть внутрь меня, будто наши души могут быть связаны еще больше, чем они уже есть. И я чувствую это - необъяснимое притяжение, абсолютное осознание того, что я теперь такая же запятнанная, как и он. Я больше не боюсь темноты. Я принимаю ее, потому что он здесь.
- Делайла Томас, - он кусает меня за мочку уха. - Крещу тебя во имя Отца, - его зубы впиваются в мою шею, а пальцы обхватывают запястья, прижимая их к моей голове, пока он врезается в меня. Он проникает в мою душу, перебирая все мелкие кусочки, которые когда-то делали меня тем, кем я была, и тянет их к себе. - И сына, - еще один глубокий толчок, и это покалывающее удовольствия начинает распространяться по всему моему телу. Я распадаюсь на части, охотно сдаюсь ему, его Богу, всему, чем мы можем быть. Давление нарастает, пока я не балансирую на этом блаженном краю, готовая прыгнуть и зная, что он меня поймает. - И святого духа, - рычит он. И я срываюсь в бесконечную пропасть, ничего не чувствуя, кроме тепла. Я очищена, рождена заново, превращена в его идеальную вторую половину, точно так же, как Бог создал Еву для Адама. Все, чем я была раньше, перестает существовать, я просто принадлежу ему.
И вот мы, две проклятые души, связанные вместе. Кровь моего последнего греха все еще стекает по моей коже водянистыми розовыми линиями. Теперь ничто не может нас разлучить. Ничто.
Мы ложимся спать, только когда первые лучи рассвета пробиваются сквозь окно. Наконец-то, мы можем здраво рассуждать.
- Как он выбрался? - спрашиваю я, глядя в потолок.
Он хватает меня за талию и прижимает к себе лицом.
- Они убедили его дать показания против итальянцев и позволили ему освободиться под залог на несколько часов, прежде чем он перейдет под защиту свидетелей. Предполагалось, что за ним будут следить...
- Но они этого не сделали?
Его глаза вспыхивают чем-то порочным.
- Я подкупил их.
Сомкнув веки, перекатываюсь на спину.
- Ты хотел, чтобы он меня убил? - под ребрами разливается глубокая колющая боль.
- Вовсе нет, ягненок. Я хотел сотворить тебя, - он перекатывается на меня, его рука обхватывает мое лицо. - Ты чувствуешь это, не так ли? Силу? - Я киваю. - Он сделал тебе больно, Делайла.
- Я знаю.
- А теперь посмотри на себя. Ты тонешь во грехе, как ангел смерти, - его губы касаются моих. - Я просто предоставил тебе возмездие. Я верил в тебя. - Я протягиваю руку, царапая ногтями его шею. Он прав. - И теперь все идеально. Мы идеальны.
Он целует меня, медленно и глубоко, возвращая к жизни мои эмоции, прежде чем отстраниться.
- Жди здесь. - Я хмурюсь, наблюдая, как он поднимается с кровати и исчезает. Через несколько секунд он возвращается с чем-то зажатым в руке. Когда он разжимает ладонь, я просто смотрю на маленький ножик, лежащий там.
- Джудас?
- Прими этот грех, ягненок. Носи его.
- Я думала, это калечит тело, чтобы не портить душу? Что если я хочу, чтобы моя душа была испорчена?