- У меня есть безумная идея, - ответил Сорен.
Они оба постучали по носу, указали друг на друга и хором произнесли:
- Бурбон-стрит.
Десять минут спустя они оделись и пошли по улице Французского квартала. Они нашли бар — не могли пропустить ни одного, если бы попытались — и Нора заказала себе Джек с колой, а Сорену — Дабл-Бок «Трёгс». Она позаботилась о том, чтобы бармен знал, что она не туристка. Не разбавлял коктейль.
Выпив, они ушли и пошли по Бурбон-стрит в сторону Тулузы. Нора поймала себя на том, что не может перестать оглядываться по сторонам и проверять, наблюдает ли за ними кто-нибудь.
- Так странно гулять с тобой ночью на публике.
Он обнял ее за талию и даже дважды собственнически похлопал ее по бедру. Ей это нравилось и пугало. Нравилось, потому что, возможно, это был первый раз, когда они с Сореном гуляли как нормальная пара в своем городе. Раньше им приходилось бежать в другие страны, чтобы играть в мужа и жену. Пугало ее, потому что ей это очень нравилось, и она знала, что не следует этого делать.
- Ты знаешь, что все еще священник, верно? Даже если они заставили тебя взять отпуск, ты все еще должен подчиняться.
- Зачем начинать сейчас? - Он притянул ее ближе и поцеловал. Парень, одетый как пират Жан Лафит, одобрительно ухнул. Сорен поднял свой напиток в знак приветствия.
Нора продолжала поглядывать на него краем глаза. Это был Сорен, которого она не знала. И дело не только в бороде. Хотя борода определенно интриговала.
- О чем ты думаешь? - Он поднял подбородок, и она похлопала его по щеке.
- Очень сексуально. Очень утонченно. Кризис среднего возраста тебе к лицу.
- Кризис, - сказал он. - С греческого ‘krisis’ или ‘krinein’ означает "решение" или "решать".
- Значит, кризис среднего возраста — это время принятия решений в середине жизни?
- Именно, - ответил он.
- Тебе предстоит принять важное решение.
- На самом деле несколько.
- Что это значит?
- Я покажу тебе.
Он взял ее за руку и повел от Бурбон-стрит вверх по улице Сент-Питер.
- Куда мы идем? - Спросила она.
- Увидишь.
Они прошли около двух кварталов, пока Сорен внезапно не остановился перед верблюжьим домом 4— изысканным голубым домом с белыми ставнями на четырех передних окнах.
На входной двери висел замок риэлтора5.
Нора медленно кивнула, когда сложила два плюс два. Она прижала ладонь ко лбу.
- Кингсли... - прорычала она.
- В точности мои чувства.
- Он сказал что купил тебе "небольшой" подарок, безделушку. Это не безделушка. Это дом.
- Войдем? - Спросил он.
- Веди, - ответила она.
Сорен ввел код на замке, который хранил ключ от дома.
- Он не знает, что ты знаешь, не так ли? - Спросила Нора. - Он просил передать тебе, что у него для тебя подарок.
- Он не знает, что я знаю, - ответил Сорен.
- Как ты узнал?
- За два дня до моего отъезда я был с ним. Он спал, когда его телефон зазвонил. Я боялся, что это может быть Джульетта, поэтому взглянул на него. Сообщение от риэлтора с кодом от сейфа. Там был номер MLS и очень приятное сообщение от агента: «Думаю, твоему другу-священнику на пенсии он понравится. А если нет, я его покупаю».
- Друг-священник на пенсии?
- Да, очевидно я на пенсии. В пятьдесят один. Или Кингсли врал ей или выдавал желаемое задействительное.
Желаемое за действительное. У Норы не было сомнений.
Сорен вставил ключ в замок и открыл дверь. Он вошел внутрь и включил свет. Нора вошла следом.
- Вау, - сказала она и вошла в холл. С каждой стороны зала был арочный дверной проем. Слева от нее пустая гостиная, пустая, если не считать элегантного диванчика и старинного деревянного пюпитра.
- Музыкальная комната? - Спросила она.
- Думаю, здесь должен стать мой рояль, - ответил он.
Справа была большая гостиная, оформленная бледно-голубой краской, оттененная ярко-белой лепниной и белым камином. На стенах висели зимние пейзажи в позолоченных рамах. Шезлонг из коричневой кожи. Круглый стол с искусно вырезанной подставкой и стульями в тон. Хрустальная люстра.
- Он никогда ничего не делает на половину, не так ли? - Спросил он.
- Если бы эта комната была мужчиной, я бы прыгала на его члене пока тот не отвалится.
Сорен вздернул подбородок и посмотрел на нее.
- Я хочу сказать, что здесь очень красиво, - ответила она. - Мне нравится.
- О, здесь еще... - Сорен провел ее по коридору. - Гостевая спальня.
Гостевая комната ей сразу понравилась. Кровать королевского размера с балдахином и прозрачными белыми занавесками свисала с железной рамы. Белый камин, каминная полка усыпана незажженными свечами. Кожаное кресло у камина. В ногах кровати сундук, полный секретов.
- Просто. Элегантно. Отличная кровать для бондажа, - сказала она. - Беру.
Они пошли в следующую дверь.
- Официальная столовая, — сказал Сорен и щелкнул выключателем, чтобы показать обеденный стол на шестерых — Сорена, Кингсли, Джульетту, Селесту и ее, а также еще одного гостя. Кремовые дамасские обои с изображением геральдической лилии. Старинный китайский шкаф, настолько большой, что его верхняя часть почти задевала восьмифутовый потолок.
- Это нелепо, - сказала Нора.
- Мы еще даже не закончили, — сказал Сорен. Опять по коридору, сосденяя дверь. - Столовая для завтрака.
- У тебя отдельная комната для завтрака?
- Видимо, кухня уже недостаточно хороша для кофе и тостов.
Нора заглянула в комнату. Уменьшенная версия столовой со столом на две персоны. Серо-серебристые обои и небольшой буфет.
- Кто будет готовить? Ты или Кинг? - спросила она.
- У него хорошо получаются crêpes. - Сорен повел ее на сверкающую ярко-белую кухню. Белые шкафы. Полы из белой плитки. Приборы из нержавеющей стали.
- Неплохо, - сказала Нора. - Хотя это все равно не вызывает у меня желания научиться готовить. Какой там задний двор?
Она указала на французские двери, ведущие из кухни на задний двор.
- Закрытый двор, — сказал он и повел ее к двери. Он нажал на выключатель, и Нора увидела в темноте небольшой подземный бассейн, прежде чем Сорен снова выключил свет.
- Черт. Я побаиваюсь спрашивать о ванной. Полагаю, там огромная ванна на ножках, позолоченные зеркала и годовой запас смазки?
- Да, не в гостевой ванной, а в хозяйской. Позволь показать хозяйскую спальню. Она нелепа.
- Кингсли поместил "хозяина" в хозяйкую спальню?
- Я понятия не имею, где в Новом Орлеане можно купить Андреевские кресты, но он, должно быть, нашел поставщика. Да, и на наручниках есть гравировка.
- Какая?
- Фраза ‘la douleur exquise.’
La douleur exquise буквально означало «изысканная боль» — французская фраза с довольно туманным смыслом. Кингсли сказал ей, что она может означать боль от любви к тому, кого ты никогда не сможешь иметь по-настоящему, или боль, причиненная тем, кого ты любишь. Хороший девиз для тех, кто влюблен в католического священника, который к тому же оказался садистом.