- Если в этом городе все и закончится, то только благодаря таким людям, как ты.
- Хотелось бы в это верить.
Лодка под ними мягко покачивалась, легко и монотонно. Дул ветерок, и пахло океаном в ясный прохладный день. Ему всегда нравилось здесь, на озере. Он даже привозил сюда Кэтрин на одно из их единственных настоящих свиданий. Остальные «свидания» были в ее спальне.
- Детка, не против, если я позвоню?
- Нет, конечно. Норе?
- Кэтрин. - Он сделал паузу, взял себя в руки. Честность ему давалась легче, но все еще непросто. - Знаешь, у нас с ней был небольшой разговор прямо перед тем, как меня подстрелили. - Паулина села и посмотрела на него. Он продолжил: - Я хочу убедиться, что с ней все в порядке.
- Думаю стоит позвонить, - ответила Паулина. Она сжала его ступню и отпустила.
Сайрус подошел к носу судна, где в сумке был спрятан его телефон. Кэтрин взяла трубку с первого звонка. Она даже не поздоровалась, когда ответила. Ее первыми словами были: - Пожалуйста, не говори, что это еще не все.
- Это все, - ответил он. - Я думаю.
- Хорошо. Отлично. - Он выдохнула. - мне почти жаль, что я втянула тебя в это.
- Это был мой выбор.
- Верно. Может, я имею в виду… мне жаль, что я втянула себя в это. - Он услышал ее тихий, грустный смех, затем вздох.
- Ты как? - спросил он.
- Нормально, кажется. А ты?
- Возможно, какое-то время я не буду ходить на мессу.
- Паулина позволит тебе не ходить?
- Она понимает.
- Она очень хорошо на тебя влияет, не так ли?
- Да, хорошо.
- Рада, что с тобой все в порядке. Послушай, мне нужно идти. Ты…
- Прости, - сказал он.
- Что?
- Мне очень жаль, Кэтрин. Мне жаль, что я поступил с тобой так, как поступил. Особенно, когда ты пришла в больницу, а я вел себя как…
- Словно ты не знал меня?
- Мама была там, но это не оправдание. По крайней мере, я мог сказать ей, что мы друзья. Она думала, что я встречаюсь с кем-то другим, и это… неважно. Как я уже сказал, никаких оправданий. Я обращался с тобой как с дерьмом, и ты этого не заслужила. Мне жаль. Искренне.
Последовало долгое молчание, а затем: - Ух ты. Это дело тебя действительно задело.
- Да, задело, - ответил он. - Ты не должна прощать меня. Я не прошу прощения. Просто...
- Я прощаю тебя.
Он не знал, как сильно ему нужно было это услышать, пока она не сказала это, не осознавал, что несет на себе этот груз, пока она не подняла его и не выбросила в озеро.
- Мне правда надо бежать, - сказала она.
- Да, конечно. Спасибо.
- Пока, Сайрус. Надеюсь, вы с Паулиной очень счастливы. Я искренне.
- Кэтрин? - сказал он быстрее, чем она повесила трубку.
- Да?
- Если ты еще позвонишь насчет дела, - сказал он, - я отвечу.
Глава 47
Когда в тот день Нора проверила почту и нашла еще одну пустую открытку, ее желудок провалился сквозь пол. Сорен снова оставил ее? Затем она увидела почтовый штемпель: Новый Орлеан. Она перевернула открытку. Это была просто старинная открытка с изображением Французского квартала, которую можно было купить за доллар в любом старом книжном магазине города. Вечером, когда вернулся из поездки, он рассказал ей, что означают его пустые открытки. Я тебя люблю. Я скучаю по тебе. Здесь ты можешь меня найти. Открытка была приглашением, в котором он просил вернуться в его жизнь. Он не стал бы навязывать ей свое присутствие. Он ждал, просто ждал, пока она решит, что их ждет дальше.
Вечером того же дня Нора отправила Сорену текстовое сообщение с просьбой принять приглашение.
«Осторожно, у меня для тебя подарок на новоселье», — сказала ему Нора. — «На самом деле три подарка.»
Сорен ответил: «Золото, ладан и мирра?»
«Еще лучше. Скоро увидимся.»
Нора еще раз зашла к «Доброй Ведьме», чтобы забрать первый подарок Сорена на новоселье, а затем поехала к нему домой. Она нашла его в музыкальной комнате за пианино, играющим песню, которую она смутно знала, но не могла назвать.
Она вошла и села рядом с ним на скамью у пианино. Его руки замерли на клавишах, но когда она ничего не сказала, он снова начал играть. Солнце садилось за окном, в комнате становилось все темнее. Дойдя до конца, он убрал пальцы с клавиш и положил руки на колени.
- Красиво, - сказала она. - Что это было?
— Старая валлийская колыбельная «Всю ночь». - Он тихо пропел ей строчки:
Спи, дитя мое, мир сопровождает тебя
Всю ночь
Ангелов-хранителей Бог пошлет тебе
Всю ночь
Он встретился с ней взглядом в первый раз.
- Грейс пела эту песню Фионну, чтобы убаюкать его. Однажды она позволила мне послушать по телефону. – Он нахмурил бровь. — Тебе это причиняет боль?
— Что ты слушал, как мать твоего сына поет ему? Конечно, это больно. Это разбивает мне сердце, потому что это можно услышать только по телефону и только один раз. Почему ты спрашиваешь?
- Думаю, я причинил тебе больше боли, чем осознаю. Нет, я причинил тебе больше боли, чем мне хотелось бы знать.
- Я справляюсь. - Она улыбнулась, — злой улыбкой, но короткой. В любом случае это все было для галочки. - Иногда. И иногда я не могу этого вынести.
- Miserere mei, Deus — secundum magnam misericordiam tuam. Et secundum multitudinem miserationum tuarum, dele iniquitatem meam.23
Она тихо рассмеялась.
- Ты пытаешься меня возбудить, говоря на латыни? Если да, то это работает.
Он почти улыбнулся.
- Это известно как «стих на шею», — сказал он. - Первые стихи 51-го псалма на латыни. В старой Британии священнослужители получали меньше приговоров за свои преступления. Любой обвиняемый в преступлении мог сказать «преимущество духовенства». Ты бы спас свою шею от петли, если бы смог прочитать суду этот стих на латыни и таким образом доказать, что принадлежишь к духовенству. Конечно, этим пользовались многие люди, не являющиеся священнослужителями. Кто бы не стал?
- Кажется немного несправедливым. Я сомневаюсь, что они поверят, что женщина, обвиняемая в убийстве, была членом духовенства, даже если она прочитала всю Библию на латыни.
На самом деле ее могли обвинить в колдовстве.
- Очень несправедливо, но я приму любую помощь, которую могу получить прямо сейчас.
- Я не собираюсь вешать тебя. Или расстреливать.
- Или уходить от меня?
Она поцеловала его. Сначала нежный поцелуй, затем глубже, когда Сорен взял ее лицо в свои руки и вобрал дыхание ее тела. Кому вообще нужен воздух? Поцелуй утих, как буря, и они сели, прижав лбы друг к другу. Сорен нашел ее руки и взял их.
- Я люблю тебя, - сказала она.
- До сих пор?
- Всегда. Ты извращенный священник, а я извращенная женщина. Давай просто признаем, что мы заслуживаем друг друга.