- Злой волшебник?
- Нарушитель клятвы, — сказал он. - Нарушитель обета.
Она ждала. У него были свои плохие новости.
- Если я вернусь, — начал он, - Сайрус рассказал мне что-то о женатых мужчинах, которых он ловит на изменах. Если не смогут сдержать свои клятвы, они не смогут сохранить свою жену.
- Правила Церкви устарели и неправильны, — сказала она.
- Но это правила. И если я вернусь...
Ему не нужно было заканчивать предложение. Она знала. Если он вернется, то сдержит свои клятвы.
Она протянула руку, снова погладила его лицо и бороду, которая защищала его от отражения лица отца в зеркале.
- Надеюсь следующий подарок очень хороший, - сказал он.
- Думаю, тебе понравится. - Она полезла в сумку, вытащила пару наручников и преподнесла их ему, как будто они были бесценной драгоценностью.
- Наручники? У меня есть свои.
- Это новые наручники, без опознавательных знаков, прямо из моей темницы. Я знаю, что Кинг дал тебе с гравировкой, но я подумала, что ты, возможно, захочешь избавиться от них. Учитывая обстоятельства.
- Учитывая, что они напоминают об очень неприятной главе в твоей жизни?
- Убивает стояк, правда?
- Именно.
Он держал наручники в руке, изучая их так, словно никогда раньше не видел наручников.
- Сорен?
- Наручники и кошка. Два очень хороших подарка. Я должен что-то подарить тебе в ответ.
- Например?
- Например это. - Он протянул ей наручники, и она забрала их обратно. Затем он сделал последнее, чего она от него ожидала. Он протянул ей руки, чтобы надеть наручники.
- Ты прикалываешься.
- Ты сказала, что мечтала об этом.
- Все, кто тебя видел, мечтали об этом. Но ты знаешь, что я не могу доминировать над тобой. Это не сработает. - Однажды ночью они пытались заняться сексом, но он не причинил ей боли, когда проснулся со стояком. Им удалось это примерно за минуту, прежде чем у него пропала эрекция. Ванильный секс не для них, но он и не говорил о ванильном сексе. Он давал ей разрешение доминировать над ним.
- Может сработать. Мы не пробовали.
- Только я начинаю думать, что поняла тебя...
- Ты никогда не поймешь меня.
- Это безумие. Абсолютное безумие. Я не могу...
- Нервничаешь? Напугана?
- Думаешь? - Несмотря на протест, она сжимала наручники в своих руках, как ребенок, у которого любимая игрушка может быть отнята в любую секунду.
- Когда я был в твоей темнице, мне пришло в голову, что есть целая сторона тебя, которую я никогда по-настоящему не испытывал. Очень важная сторона тебя.
Нора тяжело выдохнула, внезапно дрожа, нервничая, как девственница.
- Это невероятно… щедро? Давай продолжим. Невероятно щедро и смело с твоей стороны. Но я действительно не думаю, что это сработает.
- Что самое худшее может случиться? Никому из нас это не понравится, мы остановимся и сделаем что-то еще? Селеста подарила мне подарок на новоселье. Мы могли бы сыграть в него.
- Что она подарила?
- Кенди Лэнд24.
Нора рассмеялась. Ей пришлось, это было так нелепо.
- Я знаю, что ты делаешь, - сказала она.
- Делаю предложение, от которого ты не сможешь отказаться?
- Ты когда-нибудь перестанешь мной манипулировать? Когда-нибудь? - Она не приближалась к нему уже неделю, оставаясь дома, совсем одна, прячась от него, прячась от своей боли. Только это предложение могло соблазнить ее вернуться к нему в постель после всего, через что ей пришлось пройти. Действительно, только это и ничего больше. И он это знал.
- Я остановлюсь в тот день, когда ты перестанешь получать от этого удовольствие, Малышка.
Она щелкнула пальцами перед его лицом, как он делал тысячи раз с ней.
- Для тебя Госпожа Малышка.
Глава 48
Они удалились в гостевую комнату внизу. Внутри все еще было тихо. Норе показалось, что она слышит биение собственного сердца, но это был всего лишь нервный стук крови в ушах.
Последние лучи вечернего солнечного света струились сквозь прозрачные белые занавески над большими окнами над кроватью. Комната была наполнена золотым светом и серебряными тенями.
Как только они вошли в комнату, Нора закрыла дверь, чтобы не пускать нового соседа в течение следующего часа. Что-то в щелчке замка сделало для нее все это реальным, и она закрыла глаза, все еще держа руку на ручке.
- Элеанор?
- Скажи мне, что это правда.
Он взял ее за руки и прижал к своему сердцу. Она прижала ухо к его груди, его сердце билось ровно, размеренно и медленно. Он не боялся. Конечно, нет. «Просто игра», — сказала она себе. Просто очередная игра разума.
- Это не реально, — сказал он. - Это всего лишь мечта. И нам никогда не стоит бояться мечт. - Он с ней разговаривал? Или с собой? В любом случае это помогло. Давление спало. Только мечта. Просто мечта. Просто восхитительно декадентская несбыточная мечта.
Медленно она высвободилась из его рук и посмотрела на него.
- Стой там. - Нора указала место на полу у изножья кровати рядом с пароходным сундуком. Он поднял бровь, но повиновался.
- Здесь? - Его босые ноги стояли именно там, куда она указала. — Или здесь? - Он сдвинулся на один сантиметр вправо.
- Подчиняешься дольше пяти секунд и уже проказничешь. - Это была очень хорошая мечта. - Так нормально. Стой.
Она нашла спички и зажгла свечи, расставленные на каминной полке. В комнате было темно и становилось все темнее. Вскоре свет свечей станет единственным светом, при котором они смогут видеть мечту.
— Скажи мне еще раз, ты хочешь этого? - Она повернулась к нему лицом.
- Я хочу тебя, - сказал он. - Всю тебя. Сразу.
Всю ее. Если этого он хотел...
- Раздевайся.
Она ждала отказа, чтобы он вспомнил, кто и что он — доминант, господин, хозяин — и кем и чем она была — сабмиссив, рабыня, вещь. Вместо этого он снял футболку, сложил ее пополам и аккуратно положил на спинку кожаного кресла. Затем джинсы, затем его черные, конечно же, трусы-боксеры, сложенные и оставленные на стуле, так легко.
Где-то в доме тихо пробили часы, сообщая им, что уже девять. Солнце почти скрылось.
- Ложись на кровать, на спину, руки за головой.
Его единственным актом непослушания было ожидание целых трёх секунд, прежде чем подчиниться. Но он повиновался. Он подошел к кровати, лег на белое старинное кружевное покрывало и положил голову на подушку.
- Стоп-слово?
- Твое подойдет, - ответил он. Ее словом было «Бармаглот».
- Жесткие табу?
- Обезглавливание.
- Сорен.
Он посмотрел на нее, его глаза сказали «глупая девчонка», а выражение его лица погладило ее по голове.
- Думаешь у меня есть табу, когда дело касается боли?
Нет, конечно, нет.
Она поставила свечу на тумбочку, взяла наручники и достала ключ, который положила рядом со свечой. Нора хотела иметь его на случай, если Сорен передумает насчет ограничений.
Осторожно, как если бы он был диким животным, напуганным и готовым напасть, она перебралась на кровать, встав на колени у изголовья. Она взяла его запястья в свои руки, притянула их на место, нащупав его пульс большими пальцами. Пульс ровный, кожа прохладная. Она надела наручники на его правое запястье и обернула звенья вокруг центрального железного стержня. Затем она открыла второй браслет на левом запястье, где Сорен вытатуировал имя своего сына над точкой пульса. Имя Фионна. Почерком Норы. Теперь она знала, что собирается с ним сделать.