Голос ее был льдом, сочился таким холодом, что и у трупа побегут мурашки. А у меня в голове вертелась только песня Элвиса Костелло, «Мой прицел точен».
Теперь она добавила:
— И знаешь, что? Не найдешь его — живым, конечно же, — я тебя убью. Как вы, ирландцы, любите говорить: «Какая жалость». Так вот, какая жалость, Джек, что у тебя нет ребенка. Мы бы рассчитались в легкую. Ты забрал у меня дочь, так что…
Дала осознать эту отвратительную угрозу во всем ее беспримесном зле, затем очень разговорно, прозаически даже, добавила:
— Ты всегда любил театральность. Ну, так вот тебе спектакль. Подними голову, видишь крыши? Я буду там, целиться в то, что у тебя сходит за твое каменное поганое, сука, сердце. К тому времени я уже научусь целиться как надо. А теперь — хорошего тебе дня, счастливо.
Возможно, за всю жизнь ничто так не леденило мою душу, как ее задорная нотка под конец.
16
«Звучала эхом боль всех лет».
Кристина Агилера на церемонии награждения скинула костюм монашки, поразив публику.
Господи.
Под вечер я сходил к человеку по имени Кертин — старик под семьдесят, из вымирающей породы. Он делал клюшки для херлинга. Проживал в Проспект-Хилл, держал магазинчик без вывески — ему реклама уже не требовалась. Я приветствовал его, и он не сразу настроил зрение, спросил:
— Молодой Тейлор?
Благослови его боже.
Он вытачивал клюшки из ясеня, неделями корпел над каждой. Я назвал ему все параметры, где главным было то, что ирландцы зовут податливостью — как клюшка гнется, что придает ей тот самый «вших». Либо это слышишь, либо и говорить не о чем. Он меня послушал-послушал, потом:
— Будет через месяц.
Не хотелось давить на мастера, но…
— Мне нужно уже сейчас.
Он пришел в ужас, вскинулся:
— Тогда иди в спортивный магазин.
Наконец выдал клюшку из, как он считал, неудавшихся образцов. Я еще больше обесценил его искусство, попросив надеть железные ободья на конец. Когда расплачивался, он взглянул на меня с неподдельным разочарованием:
— Молодой Тейлор, в тебе умер хороший игрок.
Только хороший?
— Не великий?
Он отвернулся, сказал:
— Керров в мире единицы.
Возможно, лучший игрок нашего времени.
Перед встречей с Коди я позвонил отцу Малачи, сказал:
— Дело закрыто.
— Что? Ты сдаешься?
Я скривился.
— Я нашел убийцу.
Звонил ему с мобильного. Стоя перед «Пекарней Гриффина», манившей ароматами свежего хлеба, хоть аппетита и не было. В ближайшем магазине одежды играли Black Eyed Peas. Черт, да они везде играли, целую вечность проторчали на первой строчке чартов. Песня — «Где любовь?»
За этим не ко мне.
Только намного позже узнал, что это песня об 11 сентября. Группа просуществовала с 1998 года, доказывая, что иногда стойкость окупается. Стоило бы и мне брать пример.
— Кто он? — спросил отец Малачи.
— Встретимся, тогда скажу.
Мы договорились на полдень следующего дня. Он закончил на:
— Поверить не могу, что ты нашел эту мразь.
Вот тебе и священник!
Причем произнес c роскоммонским акцентом. Прибавил слову дополнительное измерение, не оставляющее сомнений в смысле.
Люди вокруг обсуждали недавний кошмар в Лимерике. В городе разгорелась война племен/банд. Обвиняемого в убийстве сенсационно оправдали — парня чуть старше подростка. Дело против него развалилось — согласно распространенному мнению, из-за «запугивания свидетелей». Парень, выйдя из здания суда, приветствовал СМИ двумя пальцами.
Почти равный интерес представляло поражение Ирландии в матче с Австралией в четвертьфинале по регби. Кит Вудс, капитан, в слезах объявил об уходе из спорта.
Тяжелые времена.
А скоро станут еще тяжелее.
У себя в квартире я принял душ, заварил сразу две ложки кофе, оделся к бою. Положил клюшку в наплечную сумку, надел черную футболку с выцветшим логотипом:
«Никс» надирают задницу.
Не совсем по-голуэйски[31], но причем тут вообще логика? Черные штаны, черные ботинки. Ради ностальгии, ради уверенности — предмет 8234, полицейская шинель. Когда-то женщина бросила ее в огонь, от нее до сих пор тянуло дымком. Теперь это казалось уместным.
Темнело. Я посмотрелся в зеркало, увидел угрюмое лицо, бешенство в глазах — все как и хотел.
Когда мы встретились, Коди нервничал. Он пришел в спортивном костюме, кроссовках и замшевой куртке. Глаза бегали.