Коста уже приближался к ним, с радостью предвкушая увидеть удивленные лица Джанни Перони и Мауро Сандри, когда гигантские бронзовые двери откроются, представляя взорам присутствующих скрытые за ними чудеса.
— Что? — спросил сторож, положив руку на плечо Косты. И тотчас убрал ее, поняв по взгляду детектива, что поступает неправильно.
— Вы слышали! — фыркнул Коста, начиная сердиться на этого человека, который неизвестно что охранял здесь.
Потребовались другие ключи и электронный монитор. Коста вынул из кармана мобильный телефон и позвонил напарнику, находящемуся за дверями.
— Послушай, Джанни. По-моему, тут ребенок. Можешь погоняться за ним. В ином случае… Черт, уже почти наступило Рождество.
Смех здоровяка отозвался двойным эхо — громко в телефоне и слабее за дверью.
— Тебе не терпится внести свой вклад в позитивную статистику Лео.
— Отойди-ка в сторонку, сейчас двери откроются. — Потом до него дошел смысл слов Перони. — Фальконе прибыл?
— Идет через площадь. И уже звонил по телефону. У нас тут просто какая-то конференция.
Коста услышал тихий металлический стон и спрятал телефон в карман. Сторож налег на бронзового бегемота, укрепленного на древних шарнирах. Коста схватил ручку другой двери и потянул на себя. К его удивлению, дверь легко подалась.
Через несколько секунд двери были открыты. Ночной ветер ворвался в галерею, бросая снег в лица людей. Ник Коста стряхнул колючие снежинки с глаз. Перед ним стоял пораженный Джанни Перони. Сандри находился за его спиной — напряженный, непрерывно щелкающий фотоаппаратом. Подошел и Фальконе, злым голосом разговаривающий с кем-то по телефону.
Коста обернулся, чтобы еще раз окинуть взором чудесное зрелище. Снег, кружась, спускался с небес, будто притягиваемый волнистым лучом света.
Бродяга теперь затаился в дальнем углу. Ник Коста уже не обращал на него внимания. Он отошел от двери, позволяя незваному гостю убежать, покинуть эту тесную, замкнутую вселенную, мечту императора, который умер два тысячелетия назад.
Он выглянул за двери и увидел на ступенях фонтана еще одну фигуру, прямую и непреклонную. Не веря своим глазам, потряс головой.
Мимо кто-то проскочил, задев куртку. Коста даже не глянул. Расстегнул китель и нащупал пистолет в кобуре.
— Пригнись, — проговорил он, стараясь упорядочить мысли и произнося слова так тихо, что сторож вряд ли их слышал. Потом сделал глубокий вдох и крикнул громко, как только мог: — Джанни! Пригнись, ради Бога!
Автоматически, не планируя своих действий, он бросился в галерею и почувствовал колючее прикосновение ветра к лицу. Джанни Перони все еще всматривался в интерьер Пантеона. Его лицо светилось восторгом, он улыбался, как мальчишка. Фальконе приближался к нему. Строгие черты лица инспектора также выражали восторг от увиденного.
— Пригнитесь! — вновь закричал Коста, стоя среди падающего снега и размахивая рукой с маленьким черным пистолетом. — Сейчас же! Он вооружен.
Еще не успели смолкнуть его последние слова, когда раздался первый выстрел. Смертоносная пуля прожужжала где-то рядом. Из колонны, стоящей неподалеку от удивленных полицейских, брызнули искры. Фальконе потянул Перони вниз на каменный пол.
Теперь Коста сосредоточил внимание на человеке, стоящем на ступенях. Он один стоит возле фонтана, одетый в черное с головы до ног. А на голове идиотская шапочка с наушниками, которая любого делает похожим на Микки-Мауса, захваченного бурей. Незнакомец держится как профессиональный стрелок. Палец правой руки на спусковом крючке, левая поддерживает пистолет, ноги широко расставлены. Чертовски спокоен. Так ведут себя спортсмены, стреляющие по мишеням. Маленький пистолет наведен прямо на них. Крохотное пламя вылетает из дула, и раздается приглушенный треск.
Коста окинул площадь быстрым взглядом — нет ли там еще кого поблизости — и дважды выстрелил по заснеженной фигуре. Ответом были несколько яростных вспышек, высекших новые искры из древних камней, которые служили хоть какой-то защитой. Для тех, кто сообразит ею воспользоваться.
Мауро Сандри все еще стоял в полный рост. Возможно, его охватила паника. Не исключено, что он демонстрировал характер. Фотограф по-прежнему держал в руках фотоаппарат и снимал все подряд — Пантеон, ночь, трех полицейских, пытающихся укрыться от огня, которым их поливали со ступенек.
Потом он повернулся, и Коста сразу понял, что произойдет дальше. Мауро покружился на своих коротких ножках, не выпуская из рук аппарат, причем привод от «Никона» тикал, словно заводной робот, и повернулся лицом к черной фигуре на ступенях фонтана.