Липман в отчаянии смотрел на каменный пол.
— Господи Иисусе! — простонал он. — Негодяй по-прежнему опережает нас.
Коста рискнул с надеждой взглянуть на Эмили.
— Разрешите мне заняться этим. Что мы теряем? Каспар упорно стоит на своем. Если у него окажутся обещанные документы, он вернется вместе со мной и сдастся вам.
— Есть у нас иной выбор? — спросил Фальконе. — Можно ли продолжать вести переговоры такого рода?
Коста покачал головой:
— Исключено. Я даже не знаю, как позвонить ему. Он заблокировал номер.
— Билл Каспар, — вздохнул Липман. — Какой парень! — Он посмотрел Косте прямо в глаза: — Мы находимся в церкви, не так ли?
— Верно, среди прочего это еще и храм.
— В самом деле.
Липман подошел к Виале и протянул руку. Офицер госбезопасности даже не пошевелился. Тогда агент сам взял папку из-под его руки.
— Она моя по праву, — заявил Липман, передавая документы Косте. — Я прочитал ее по пути сюда. Тут говорится только о Дэне Диконе. Если уж данный материал не убедит Каспара в предательстве Дикона, тогда его ничто не сможет убедить. Действуй, посыльный. А мы будем здесь молиться.
Небо передумало хмуриться. Оно по-прежнему безоблачно, только его голубизну уже как будто подернуло тоненькой полоской льда. Опять пойдет снег, думал Коста. Последний бросок игральных костей в честь необычного Рождества.
Он прошел через темные двери Пантеона. Подождал, пока Перони задвинет за ним массивный засов, и по ступеням спустился на площадь, рядом с которой три дня назад упал Мауро Сандри. Столько всего произошло за такой короткий срок! Наверное, в Ираке Каспар испытал нечто подобное. Постоянное передвижение, бесконечные угрозы. Горький опыт сформировал его. Каспаром овладела страсть к детальному планированию своих действий, он привязан к симметрии сложной паутины, которой оплел их всех, сам пробираясь через ее хитросплетения с необыкновенной ловкостью.
Тереза Лупо сидела возле кафе. Она взглянула на Ника и плотнее закуталась в теплое пальто. Потом отхлебнула из чашки с горячим напитком, от которого поднимался пар и растворялся в холодном сухом воздухе.
Коста остановился возле ее столика и осмотрелся. Площадь почти безлюдна.
— Получилось? — спросил он.
— Полагаю, да.
— Когда-нибудь ты расскажешь мне, в чем тут штука.
— Дело в предсказуемости просьб и угроз. — Она вздохнула. — На самом деле я не очень гожусь для подобных дел.
Ник бросил на стол папку:
— Береги ее.
Тереза посмотрела на папку, открыла ее, перелистала бумаги, имеющие гриф министерства безопасности и штамп «секретно».
— Боже! — проговорила она тихим голосом. — Мы увязли по уши?
— Не падай духом, — ответил Коста, прошел в конец площади и стал ждать. Через две минуты раздался звонок, и он услышал знакомый голос Каспара.
— Ты имеешь дело с хорошими людьми, Коста. Мне это нравится. Так куда же ты направляешься?
— На пьяцца Сан-Игнацио, — ответил он.
— Хорошо. Кажется, ты тот, за кого себя выдаешь. Однако на всякий случай пошлю тебя в другое место…
— Время! — крикнул Коста.
— Поспеши, брат. Виа Метастасио. Знаешь, где она находится?
— Конечно!
— Ищи человека, одетого как Крошка Эм. Большое зимнее пальто, лицо скрывает капюшон. Не хочу рисковать.
— Ну разумеется.
Телефон не отключился.
— Ты не спросил.
— О чем?
— Буду ли я верен сделке.
— Какой смысл? Ты будешь делать то, что хочешь, не так ли?
— Конечно, мистер Коста, — рассмеялся Каспар.
Просто звук на холодном пронзительном ветру. Только Коста мог поклясться, что Каспар в тот момент ослабил бдительность. На площади прозвучал обрывок его настоящего, не телефонного голоса. Он где-то поблизости. Если только…
Он выкинул эту идею из головы. Ему не под силу принять вызов Уильяма Ф. Каспара. Никто из них не годится для такого.
— Прошу прощения за то, что помешал тебе прошлым вечером, — проговорил голос. — Эмили — интересная девушка. Если хочешь знать, гораздо интереснее, чем ее папаша.
— Если она умрет, Каспар…
Тот, кажется, оскорбился.
— Она умрет только в случае, если ты что-то напутал. А теперь иди.
И Ник Коста, засунув руки глубоко в карманы куртки, поспешил по узким переулкам, покрытым снежным месивом.
Посмотрел на часы. До истечения срока ультиматума двадцать минут. Когда он вернется, желательно не в одиночестве, останется только пятнадцать.
Пытаясь выкинуть из головы все сомнения и убедить себя, что иного пути нет, Коста всматривался вперед.