Лиан. (подняв руки) О-о-о-о! (Зовет.) Флоран! Флоран! Флоран!
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Флоран, Лиан.
Флоран. (появляясь в дверях на площадке лестницы) Надеюсь, они ушли? Я могу спуститься?
Лиан. Ты можешь спуститься. Это были хорошие ребята. Приехали в такую метель в фургоне с аппаратурой. Они явно не заслужили, чтобы их плохо принимали.
Флоран. Именно для того, чтобы не принимать их плохо, я и скрылся.
Лиан. Они требовали тебя во что бы то ни стало.
Флоран. Ты им сказала, что я не терплю радио, журналистов, репортеров?
Лиан. А для чего было их обижать? (Обиженно.) Я сказала, что тебя нет в Шату.
Флоран. Они брали интервью?
Лиан. Они хотели знать мои планы, то есть наши планы. Меня ужасно смущал микрофон. Я не сумела точно выразить то, что хотела сказать. Я боюсь, что ты рассердишься.
Флоран. Ты говорила обо мне?
Лиан. Публику интересуешь только ты! Я не строю на свой счет никаких иллюзий. Я сказала, что ты будешь сопровождать меня в Голливуд.
Флоран. Лиан!
Лиан. Очень мило с моей стороны признаться тебе в этом, потому что ты никогда не слушаешь радио. Ты бы никогда об этом не узнал.
Флоран. А газеты? Ты отдаешь себе отчет в том, как опасно преждевременно говорить о некоторых вещах...
Лиан. Вечный страх перед прессой. Ты же любишь рекламу, Флоран.
Флоран. Не я люблю рекламу, а она любит меня - вот в чем разница. Я не отказываюсь от рекламы, которая увенчивает нашу работу после длительного труда, вопреки нам самим. Она доказывает, что публика нас не забывает. А возмущает меня, когда сами артисты ищут рекламу, провоцируют ее. Современная реклама - продукт машины.
Лиан. Ты придерживаешься старой системы - реклама, сделанная вручную?
Флоран. Да. Работа, сделанная вручную, внушает мне доверие. Я признаюсь, что машины мне не нравятся. Всякая ручная работа, даже реклама, сделанная вручную, меня успокаивает, согревает, потому что она натуральная. А ваши машины меня замораживают.
Лиан. Не моя вина, что земля вертится и жизнь идет вперед, что существуют кино, радио, диски. И я нахожу чудесными этих людей, которые специально приезжают, расспрашивают меня и уносят в коробке мой голос.
Флоран. Удивительно, как ваше поколение любит консервированное искусство.
Лиан. А ты... и Эстер предпочитаете старую французскую кухню.
Флоран. Возможно. Только не требуй от меня, чтобы я в моем возрасте изменился.
Лиан. Грустно становится, очень грустно, когда подумаешь, что человек с твоей гениальностью мог бы принести в кино.
Флоран. Ты ошибаешься, Лиан... Театр и кино повернулись друг к другу спиной. Красота театра, его чудо заключается в том, что мы способны восхищаться в театре располневшим Тристаном и не очень молодой Изольдой. На экране Тристану должно быть столько лет, сколько было Тристану, а Изольде столько, сколько Изольде. А потом пленку монтируют, вырезают, склеивают, пока она не начинает обманывать, вводить людей в заблуждение. В театре же надо играть, жить, умирать: Эдипы, Оресты, Рюи-Блазы, Ромео, Джульетты, Селимены требуют много лет работы на сцене. Эстер и я только теперь стали способны играть молодых героев. Увы! Молодость же, которая сегодня так черства и жестока, должна была бы, наоборот, играть стариков. Потому-то вполне естественно, что тебя привлекает кино.
Лиан. Это парадокс?
Флоран. Парадокс? Когда истина выходит наружу, ее называют парадоксом!
Лиан. Запиши это!
Флоран. Записать что?
Лиан. В радиопрограмме не хватало авторского текста.
Флоран. Я старомоден, Лиан... Ты должна с этим примириться.
Лиан. Нет, ты говоришь это нарочно.
Флоран. Не будем спорить, малышка, я тебе объяснил без малейшего чувства горечи, почему я отказываюсь от американских контрактов. Вот и все.
Лиан. Ты разбиваешь мою карьеру!
Флоран. Твоя карьера в том, чтобы оставаться в "Комеди Франсэз", тосковать, жертвовать собой и играть, быть занятой в репертуаре.
Лиан. И ждать сто лет права сыграть Агриппину.
Флоран. Я не ждал сто лет права сыграть Нерона.
Лиан. Ты - это ты. И все же я предпочла бы увидеть Нерона, сыгранного молодым человеком его возраста.
Флоран. Эстер объяснила бы тебе лучше, чем я, трудности разрешения этой вечной проблемы...
Лиан. Итак, Флоран, твое решение окончательно. Ты отвергаешь голливудские миллионы? Ты отказываешься ехать? И мне ты не даешь возможности уехать.
Флоран. Поезжай одна... Я тебя буду ждать.
Лиан. Я им нужна только для того, чтобы заполучить тебя. Без тебя я не стою ни гроша.
Флоран. Они обожают делать открытия.
Лиан. Ты сделал меня слишком известной, чтобы меня заново открывать.
Флоран. Это упрек?
Лиан. Это не упрек, если ты согласен дать мне еще один шанс и поехать со мной, и это упрек, если ты меня осуждаешь на...
Флоран. На что? На работу? Чтобы ты стала достойной звания актрисы? Чтобы тебя приглашали и платили тебе целое состояние?
Лиан. И жить в вашем мерзком Доме Мольера!
Флоран. Лиан!
Лиан. В этой западне из старого бархата, в которую я попалась, как простофиля?
Флоран. Там играют Расина, Корнеля, Мольера...
Лиан. А мне наплевать. Я хочу сниматься, и я буду сниматься в кино.
Флоран. Ты хочешь стать тенью...
Лиан. Это вы тени!
Флоран. (целуя ее). Я говорю чепуху. Прости меня. Юность пылает нетерпением. Я всегда забываю, что нас разделяет...
Лиан. Ничто нас не разделяло бы, если бы ты больше верил в себя и в меня. Если бы ты не упрямился и вылез наконец из этого кресла, за которое ты так цепляешься. Послушай, Флоран... ты шутишь. Представь себе, я ловлю тебя на слове. И ты бы отпустил меня в Америку? Отпустил бы таскаться одной по Голливуду? Отвечай...
Флоран. Если ты там найдешь счастье... славу...
Лиан. Счастье? Без тебя? Хорошо, я останусь. Я буду работать, но я буду упорно добиваться своего... и в конце концов мне удается переубедить тебя.