Да, сатана первоначально был представителем света. Но его падение очень трудно сравнить с угасанием света и реальности в идее эманации. Христианская формулировка "недостаток добра" вовсе не даёт знания о том, у кого и на каком этапе созидания зародилась первая мысль о возможности зла. "Не то мы говорим, - пишет Блаженный Феодорит, - будто духи злобы от начала созданы злыми Господом всяческих, и будто дана им такая природа; но то, что они сами по низвращению воли от лучшего устремились на худшее". Само собою напрашивается вопрос о том, чем было это "худшее", о котором пишет Блаженный Феодорит, откуда оно взялось, откуда у ангела появилась сама мысль о грехопадении? То есть, злая мысль не есть ли уже зло, особенно если она осуществляется? Откуда же могла взяться у ангела, сотворённого Богом, злая мысль и само представление о возможности зла? Не говоря уже о том, чем была та тьма над бездною, от которой Бог отделил свет. Примечательно, что в христианстве не упоминается и не объясняется любопытная фраза из Ветхого Завета о "злом духе от Бога", который напал на Саула в 1-ой книге Царств.
Получается некая смесь несообразностей. Бог, пишут христианские богословы, не создавал зла. Но и дьявол, пишут они, зла не создавал. Он вообще не творец. Он испортил созданное Богом добро. Выходит, что зла как такового нет. Но при этом реальный мир полон зла, настолько же реальных его проявлений, как и всё в этом мире. И сами христиане настаивают на том, что понятие зла - объективно, а категория зла - абсолютна. "Диавол, - писал Блаженный Августин, - есть дух нечистый; есть добро, как дух, и есть зло, как нечистый; он дух по природе, а нечистый по греху; из этих двух свойств первое от Бога, последнее от самого диавола". То есть, согласно Августину, зло всё же есть объективное свойство, качество, оно имеет и место, и действие, что отрицал прп. Максим Исповедник. В общем, не поясняют они достаточно вразумительно, почему сотворённая благом материя до такой плачевной степени оказалась во власти зла и тьмы, которых, судя по их же рассуждениям, как таковых и не существует, которые есть лишь недостаток добра и света.
Кроме того, антиреальность зла логически означает, что человек, отвергая Бога и творя зло, обрекает себя не на какие-то муки или адское пламя, а на небытие. То есть, противостоит добру не зло, а отсутствие добра, пустота, и ад есть, как он описан у Манна в "Фаустусе" - небытие. Это было бы логично, но сами христиане допустить такие выводы не хотят, настаивая, с одной стороны, на отсутствии реальности зла, с другой - на объективном существовании зла в виде сатаны, бесов, ада и всех земных проявлений зла. "Диавол, отпав от Бога, стал началом, источником, полнотой и олицетворением зла"… "Кто отрицает реальное существование злого духа, тот не может быть истинным христианином-последователем Христа Спасителя, воплотившегося с целью разрушения дел диавола". ("Дьявол и его нынешние лжечудеса и лжепророки").
Это порождает уже следующую мягко говоря антитезу - проблему сочетания, с одной стороны, вечных адских мук, а с другой - всесильной Божественной любви, несовместимой с вечным страданием. Что же говорят на это христианские священники? Они говорят, что думать, будто после Страшного Суда Бог и часть людей будет блаженствовать и спокойно смотреть, как вечно мучается другая часть человечества,- это грубое упрощение тайны Божественной справедливости. Но что собою представляет эта тайна, как в вечности решается этот вопрос, они честно признаются, что не знают. Показательно уже то, что для христиан справедливость Бога является тайной. Тем больше служение такому Богу требует безрассудных, то есть не от разума идущих веры и любви. "Мы,- говорят христианские священники,- верим Богу, не потому, что знаем ответы на все вопросы, мы доверяем Ему, потому что любим Его".
Итак, онтологический источник зла христианство объяснить не может. В любом случае выходит так, что зло есть и оно совершается с позволения и ведома Бога. Всесильный и всеведущий Бог от начала знал, что сатана отпадёт от него, но позволил ему это сделать. "Знал ли Бог, создавая ангелов, что часть из них отпадет? Безусловно, знал, ибо Он - всеведущ". ("Дьявол и его нынешние лжечудеса и лжепророки" По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II). Как же с благословения Святейшего Патриарха согласуется реальное существование злого духа со всемогуществом всеблагого Бога? И что может снять с Бога ответственность за зло, творимое его творением с его же ведома? Чем можно объяснить неспособность добра отвоевать человека у того, что является недостатком присущих добру сил? Свобода - такой ответ даёт христианская теодицея на все эти вопросы. Дарованная человеку Богом свобода, свобода воли, выбора и любви - вот если не источник и не объяснение, то некоторая причина неизбежности зла.
Люди сотворены Богом свободными существами. Они не смогли бы уподобляться Богу в любви, если бы не были свободны. А там, где есть свобода, есть и возможность зла, есть выбор - уподобляться Богу в любви или отречься от Него. "Личность ангела и человека - высочайшее творение Божие, поэтому Господь, будучи бесконечной Любовью, хочет иметь общение со Своими духовно-разумными созданиями через любовь, и именно поэтому в Свои одухотворенные творения Бог вкладывает способность любви, которая зиждется на выборе. И ангелы, и человек свободны в выборе-либо пребывать в общении со своим Творцом, либо отказаться от такого общения". Иными словами, Господь не хочет спасать нас насильно, лишая нас свободы. Св. Григорий Нисский пишет: "Разумному естеству была дарована свобода и соединена с силой, изобретающей вожделенное, чтобы имела место произвольность".
Однако такой подход, особенно широко использованный Бердяевым, заводит христианство в уже совершенно непролазную диалектику свободы, что превосходно продемонстрировал в своём романе Томас Манн. "Несовершенство всемогущества и благости Господа в том, что он не смог своему творению придать неспособность к греху. Это значило бы лишить всё им созданное свободной воли отпасть от Господа, а тогда это было бы уже не совершенным творением. Логическая дилемма Бога и заключалась в том, что он был не в состоянии своему созданию одновременно даровать свободу воли и способность не впасть в грех. Набожность и добродетель, следовательно, заключалось в том, чтобы не использовать свободу… Свобода - это свобода грешить, благочестие же состоит в том, чтобы не пользоваться ею из любви к Господу Богу, который счёл нужным даровать её нам". С другой стороны, "связан уставом, которому добровольно подчинился, а, стало быть, свободен. Да, диалектика свободы непостижима". На самом деле человек в любом случае получался рабом: либо рабом Божьим, либо рабом греха.
За историю христианства было ещё множество попыток логически обосновать и этически объяснить существование зла. Одни, в том числе Лейбниц, утверждали, что "зло способствовало совершенству вселенной, не в смысле совершенства добра, а в смысле всесторонней насыщенности. Без зла она не была бы совершенной, почему Господь и допустил его, ибо сам был совершенен". Однако логично заключить, что и сам Господь Бог в таком случае должен быть совершенен всесторонне, то есть, иметь в себе и злое начало. Августин полагал, что функция зла - оттенять добро, ибо при сравнении со злом оно делается лучше. Ему возражал Фома Аквинский, говоря, что опасно думать, будто Господу угодно, чтобы вершилось зло. Господу это не угодно, также, как не угодно, чтобы зло не вершилось. "Отрешаясь от желания или нежелания, он дозволяет ему существовать, а это, в свою очередь, способствует совершенству".