Если бы Драко не был так потрясён абсолютным отсутствием угрызений совести у матери, загнавшей его в такое ужасное положение, он бы снял шляпу перед этой женщиной. Это был мастерский приём эмоциональной манипуляции.
— Моя мать, — медленно повторил он, — сказала, что я буду сопровождать тебя на балу?
Гермиона выглядела подавленной.
— Только если ты захочешь! — пискнула она. — Я не предполагала… о борода Мерлина, это была ужасная идея, прости меня, Малфой, конечно, ты не захочешь видеть меня в качестве своей пары.
— Я этого не говорил.
— Ой. Но, вероятно, у тебя уже есть кто-то, с кем ты идёшь или думаешь пригласить, и хотя твоя мать сказала, что это не так, мне не стоило предполагать…
— Я не собирался ни с кем встречаться на балу.
— Ну, в таком случае… ты не будешь сильно возражать, если мы пойдём вместе?
Он действительно хотел сказать, что это ужасная идея. Он хотел сказать ей, что они оба были обмануты и сыграли на руку его матери и, вероятно, Пэнси. Он хотел сказать, что влюблён в неё уже несколько месяцев, и это совсем не то, как он стал бы ухаживать за ней. Он хотел сказать, что она слишком хороша для таких, как он, и он ни в коем случае не заслуживает того, чтобы держать её под руку на рождественском балу в своём доме.
Но его эгоистичная натура победила, как обычно, и он ответил с натянутой улыбкой:
— Я совсем не возражаю, Грейнджер.
========== Часть 3 ==========
«…хотя они и не имеют такого же юридического веса, как подписанный договор о помолвке, семейные реликвии означают в обществе, что помолвка была согласована всеми сторонами и может служить официальным объявлением о предстоящем браке. Некоторые из наших древних семей пользуются “обручальными украшениями”, такими как тиара Дома Нотт, золотой и рубиновый браслет Дома Шеклболт и изумрудное ожерелье Дома Малфой…» — Глава 5, страница 132, Священные Традиции Брачных Ухаживаний, Аполлония Нотт.
В течение недели, предшествовавшей рождественскому балу в Малфой-Мэноре, Нарцисса испытывала странное недомогание каждый раз, когда Драко заходил к ней поговорить. Смирившись со своей судьбой и отчаянно надеясь, что посещение бала с Гермионой удовлетворит нелепую жажду матери вмешиваться, Драко оставил попытки противостоять ей.
В вечер бала он беспокойно расхаживал перед камином в гостиной, облачённый в свой лучший чёрный парадный костюм. Он согласился встретиться с Гермионой здесь, чтобы проводить её в бальный зал. Эта часть Поместья находилась далеко от печально известной гостиной ужасов прошлого, но Драко не хотел рисковать и подвергать Гермиону чрезмерному стрессу.
Она приехала в четверть восьмого, сразу после начала бала. Предупредив Драко, что ей будет легче опоздать по моде и, возможно, смешаться с толпой в бальном зале.
Пока она отряхивала мантию, Драко восхищался её выбором вечернего туалета. Гермиона была одета в идеально сшитое серое шёлковое платье с облегающим лифом и длинными расклешёнными рукавами. Её волосы были более гладкими, чем он когда-либо видел, и собраными в замысловатый узел на затылке, без единого дикого завитка. Макияж более ярким, чем обычно, а цоканье туфель указывало на то, что она выбрала для вечера довольно высокий каблук. Когда она подошла к нему с улыбкой, он подумал, что Гермиона выглядит как настоящая чистокровная жена.
Всё это было неправильно.
Конечно, она выглядела потрясающе, но совсем не так, как Гермиона.
Гермиона, которая выглядела прекрасно в шесть часов вечера в пятницу, с усталыми глазами и беспорядочно торчащими кудрями, записывая в последний момент отчёт в своём кабинете, и, казалось, была на грани безумия, когда Драко заходил, чтобы убедить её: «Иди домой и действительно проведи чёртов уик-энд, Грейнджер, отчёты всё ещё будут здесь в понедельник».
Гермиона, которая была великолепна, когда она быстро проходила мимо его кабинета по утрам в своей простой и строгой рабочей мантии, потягивая чай и неся слишком много папок одновременно.
Гермиона, которая обескураживала его, когда спорила до полного покраснения лица или пока не покрылась пятнами, с их общим заклятым врагом в бюджетном отделе министерства, потому что этот идиот осмелился проверить последнее расследование их департамента и сам допустил ошибку.
Гермиона, которая обезоруживала его искренней улыбкой всякий раз, когда они вместе работали над тяжелейшей задачей, умудряясь найти решение, объединив усилия.
Женщина, стоявшая перед ним, явно была порождением Пэнси и его матери. Они превратили и без того исключительную ведьму в какую-то незнакомку, которая, как они думали, подойдёт Драко.
А на её шее, с внезапным ужасом понял он, висело очень знакомое украшение.…
— Грейнджер… это ожерелье!
— О, это слишком, я знаю, но твоя мама прислала его сегодня утром и настояла, чтобы я надела его на вечер.
— Значит, она…
О, мама, скажи мне, что ты этого не делала…
Гермиона озадаченно посмотрела на его прищуренные глаза и неожиданно холодный тон.
— Д-да. Она сказала, что это будет для неё большим одолжением, но, боже, я так нервничаю, когда это висит у меня на шее. Только на один вечер, она упомянула, что это как бы реликвия.
— Действительно, на самом деле это…
— Мисс Грейнджер, вот вы где! — Нарцисса внезапно появилась рядом с Гермионой, сияя при виде украшения на горле молодой ведьмы.
— Здравствуйте, миссис Малфой, ещё раз спасибо за то, что разрешили одолжить ожерелье, оно действительно красивое, — выпалила Гермиона.
— Не переживай об этом, дорогая, — ответила Нарцисса, властно махнув рукой. — А теперь, — она взяла под руку Гермиону, — у меня есть несколько членов Визенгамота, с которыми ты просто обязана встретиться, и, конечно, леди Стэнвик спрашивала о тебе после нашего ланча. Позволь мне проводить тебя в бальный зал, и мы сможем…
— Прости меня, мама, но разве не я должен…
— Мисс Грейнджер останется с тобой до конца вечера, дорогой. На ужин я усадила вас вместе за мой столик. И конечно же, ты сможешь монополизировать её, когда начнутся танцы.
И, оставшись с разинутым ртом, наблюдал, как Нарцисса мягко, но твёрдо повела Гермиону в бальный зал. Драко стоял неподвижно, пытаясь собраться с мыслями и успокоить бешеный пульс. Наконец он решил вмешаться.
Но Драко опоздал. Он слишком долго колебался, и теперь Гермиона и Нарцисса вошли в зал, взявшись за руки, и были немедленно сфотографированы, потому что его мать, конечно же, заручилась услугами светского фотографа на этот вечер.
Растущий ужас охватил его, когда он понял, что фотографии Гермионы Грейнджер, расхаживающей по залу Малфой-Мэнора в печально известном изумрудном обручальном колье, несомненно, станут сенсацией Ежедневного пророка. И хуже всего было то, что Гермиона понятия не имела обо всём этом. Она была совершенно не знакома с идиотскими и устаревшими обычаями ухаживаний, но завеса будет поднята завтра, когда заголовки газет станут кричать о состоявшейся помолвке между ней и наследником Малфоев.
Драко шёл целеустремленно, чтобы догнать её и снять проклятую штуковину с шеи Гермионы, если придётся, но снова было слишком поздно. Многие из собравшихся гостей заметили ожерелье на Гермионе, и если бы Драко не был так обеспокоен, то громко бы рассмеялся над выражениями их лиц.
Кингсли Шеклболт чуть не выронил стакан с виски. Молли и Артур Уизли широко раскрыли глаза и разинули рты. Минерва Макгонагалл перевела взгляд с Гермионы на Драко, словно только что застала их целующимися в коридорах Хогвартса после комендантского часа. Гораций Слизнорт поперхнулся яйцом. Сёстры Гринграсс склонили головы друг к другу и горячо зашептались. Пэнси изящно потягивала шампанское с выражением свирепого триумфа в глазах.