— Да-да… надеюсь, вы понимаете, что несете ответственность за дачу ложных показаний?
— Да…
Эва отвечала твердо и уверенно — но в душе у нее были смятение и растерянность.
Неужели это в ее чемодане оказалась бомба, от которой погибли ее попутчики? Но как она могла попасть в ее чемодан?
Эва уверена, что, когда приехала на таллинский автовокзал, в чемодане не было ничего лишнего, только ее вещи. Она сама поставила чемодан в багажное отделение под днищем автобуса.
Но потом, в дороге, она не следила за чемоданом. Автобус останавливался несколько раз — сначала в Эстонии, потом — на нашей территории. Последний раз — если не считать ту самую остановку в Бережках — в Кингисеппе, где какой-то мужчина поднял шум из-за своего багажа. Дескать, он заранее предупредил водителя, что выходит в Кингисеппе, а тот нарочно его чемодан задвинул в самую даль, так что теперь его не достать. Водитель не остался в долгу, они поругались. Вещи передвигали, доставали, и при этом кто-нибудь вполне мог подложить что-то в ее чемодан… Эва тогда отошла в сторонку, чтобы не слушать скандал, у нее от дальней дороги и без того разболелась голова, хотелось глотнуть свежего воздуха и постоять в тишине.
Сейчас Эва подумала, не рассказать ли все это следователю — но тут же одумалась. Он ей, конечно, не поверит и тут же запишет в подозреваемые. Да он и сейчас считает ее главной подозреваемой.
Эва понимала, что у следователя есть для этого основания.
Хотя бы то, что она единственная из пассажиров не была в автобусе в роковой момент.
— Значит, это был не ваш чемодан? — еще раз спросил следователь, сверля Эву взглядом.
— Нет, не мой! — повторила она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал и глаза не бегали.
— Так и запишем! — Он действительно что-то записал.
— У вас есть еще вопросы? — проговорила Эва, удивляясь собственной дерзости. — А то мне на работу нужно.
— Это я буду решать, когда закончится наш… разговор. Впрочем, для первого раза и правда достаточно. Мы проверим ваши показания и потом обязательно еще раз встретимся.
В этих словах отчетливо прозвучала угроза — и в обещании новой неизбежной встречи, и в многозначительном местоимении «мы», которое давало Эве понять, что она имеет дело не с одним следователем, а с огромной, всесильной организацией, так что у нее нет никаких шансов выйти победителем из этого единоборства.
Тем не менее Эва поняла, что допрос подходит к концу, и вздохнула с облегчением. Кажется, она, по крайней мере, на этот раз не сказала ничего лишнего…
— А могу я спросить, — неуверенно начала Эва.
Она хотела узнать, сколько же было жертв, но следователь остановил ее властным движением руки:
— Постойте, это еще не все!
— Но вы сказали…
— Осталась еще одна маленькая формальность.
Он выдвинул ящик стола и достал оттуда плоскую пластиковую коробку, открыл ее. Оказалось, что это не коробка, а какое-то электронное устройство, внутри которого был плоский, тускло светящийся сенсорный экран.
— Приложите к этому экрану большой палец! — потребовал следователь.
— Это что — прибор для снятия отпечатков? — догадалась Эва.
— Верно, — кивнул мужчина.
Эва видела в старых фильмах, как прежде снимали отпечатки пальцев — мазали подушечки каким-то черным порошком и потом прижимали их к бумаге. После этой процедуры руки были испачканы, и требовалось много усилий, чтобы их отмыть. Видимо, с тех пор техника и в этом направлении сделала большой шаг вперед.
Эва прижала палец к экрану. В какой-то момент следователь чертыхнулся и попросил ее повторить — видимо, прибор не сработал как нужно. Старый-то способ был куда надежнее, работал без осечек…
Наконец процедура была закончена, следователь подписал повестку и отпустил Эву.
В приемной секретарша Рыжикова взглянула на нее с удивлением — она-то думала небось, что Эву выведут сейчас в наручниках, и предвкушала, как будет рассказывать об этом приятельницам в туалете. Эва насмешливо взглянула на секретаршу — при ее неумении держать язык за зубами вряд ли она долго здесь проработает!
Она показала подписанный пропуск нелюбезному дежурному и вышла на улицу.
Шел дождь, и Эва расстроилась, потому что не взяла с собой зонтик. Мимо проносились машины, и каждая вторая старалась окатить ее грязной водой. Эва вспомнила, что ее собственная машина все еще в ремонте.
Проклятие, ведь обещали же ей перед командировкой все закончить! И вот не звонят, ни слуху от них, ни духу.
Эва полезла было в сумку за мобильником, чтобы устроить этому автосервису грандиозный скандал, но поняла, что у нее совершенно нет сил. Голову сдавило, как обручем, в ушах застучали тысячи молоточков, все вокруг внезапно потеряло четкость. Она пошатнулась и оперлась о стену. И тут заметила камеру, которая висела над дверью.