Кормия поставила кадильницу на столик в восточном углу комнаты и еще раз удостоверилась, что все три свечи горят ярким, сильным пламенем.
Прошлое, настоящее и будущее.
— Ты слышала, что я сказала? Он не любит меня.
Кормия крепко зажмурилась.
— Думаю, ты глубоко заблуждаешься.
— Он просто думает, что любит.
— При всем моем уважении…
— Ты хочешь его?
Кормия покраснела, вспомнив, что произошло в кинотеатре. Она как будто снова переживала это… ощущение его тела рядом с собой… власти, когда держала в руке его член… его рот покрывающий поцелуями ее обнаженную грудь.
Бэлла тихо засмеялась.
— Я приму румянец за «да».
— Дева дражайшая, я даже не знаю, что сказать.
— Посиди со мной. — Бэлла похлопала ладонью по кровати рядом с собой. — Позволь рассказать тебе о нем. И почему я уверена, что он не влюблен в меня.
Кормия знала, что если она пересилит себя и будет слушать о том, что Праймэйл на самом деле не чувствует то, что — как он думает — чувствует, она влюбится в него еще больше.
Но, стараясь держаться непринужденно, она села на кровать рядом с Бэллой.
— Фьюри хороший мужчина. Замечательный. Он любит очень глубоко, но это не значит, что он влюблен в каждого, о ком заботится. Если вы оба просто побыли бы еще какое-то время…
— Скоро я возвращаюсь.
Брови Бэллы взлетели вверх.
— На Другую Сторону? Почему?
— Я провела здесь слишком много времени. — Ей было очень тяжело признаться в том, что ее отвергли. Особенно Бэлле. — Я здесь… уже слишком давно.
Бэлла выглядела опечаленной.
— Фьюри тоже уйдет?
— Я не знаю.
— Ну, ему придется возвращаться, чтобы сражаться.
— Ах… — Да. Очевидно, женщина еще не знала, что его исключили из Братства, а сейчас было не время для шокирующих новостей.
Бэлла погладила свой живот.
— Кто-нибудь рассказывал тебе, почему Фьюри стал Праймэйлом? Я имею в виду, вместо Вишеса.
— Нет. Я даже не знала о замене, пока Праймэйл не пришел ко мне в храм.
— Вишес полюбил доктора Джейн как раз тогда, когда все это случилось. Фьюри не хотел, чтобы они расстались, и добровольно вызвался заменить Вишеса. — Бэлла покачала головой. — Дело в том, что Фьюри всегда ставит других превыше себя. Всегда. Такой уж у него характер.
— Я знаю. Поэтому так им восхищаюсь. Там, откуда я родом… — Кормия пыталась правильно подобрать слова. — Для Избранных, самопожертвование считается величайшим из благ. Мы служим расе и Деве-Летописеце, и этим самым с радостью жертвуем собой ради всего остального. Это высочайшая честь — пожертвовать собой ради того, что имеет большее значение, чем мы сами. Так делает Праймэйл. И именно поэтому я…
— Ты… что?
— Именно поэтому я его так уважаю. Ну, за это и его… его…
Белла засмеялась горловым смехом.
— Его острый ум, не так ли? И его желтые глаза и прекрасные волосы тут совсем не при чем?
Кормия подумала, что предательский румянец, выдав ее однажды, сделает это снова.
— Тебе не обязательно отвечать, — сказала Бэлла с улыбкой. — Он особенный мужчина. Но вернемся к самопожертвованию. Дело вот в чем. Если ты тратишь слишком много времени на заботу о других, ты теряешь себя. Вот почему я беспокоюсь о нем. Именно поэтому я знаю, что он на самом деле меня не любит. Он считает, что я спасла его близнеца, сделала то, чего не смог сделать он. То, что он чувствует ко мне — всего лишь благодарность. Огромная благодарность и поклонение. Но никак не настоящая любовь.
— Но откуда ты знаешь?
Бэлла колебалась.
— Спроси его о его отношениях с женщинами. И ты все поймешь.
— Он часто влюблялся? — она мужественно ждала ответа.
— Абсолютно точно — нет. — Бэлла наглаживала рукой живот. — Это совершенно не мое дело, но я все равно скажу. Кроме моего хеллрена, не существует мужчины, которого бы я ценила выше, чем Фьюри, и ты мне очень нравишься. Если он по-прежнему останется здесь, я надеюсь, что и ты тоже. Мне нравится, как ты смотришь на него. И мне очень нравится, как он смотрит на тебя.
— Он отверг меня.
Бэлла вскинула голову.
— Что?
— Я больше не Первая Супруга.
— Вот… черт.
— Так что я действительно должна вернуться в Святилище. Чтобы ему было легче выбрать ту, что займет мое место.
То, что она сказала, было правильным, но на самом деле, она сама в это не верила. И голос выдавал ее чувства. Даже она слышала свою неискренность.
Забавно, но умение говорить одно, в то же время утаивая свои истинные мысли, было мастерством, которое она отточила еще за время, проведенное на Другой Стороне. Когда она жила там, ложь была делом простым и обыденным, как белые одежды, традиционный способ укладывать волосы или механическое заучивание церемониальных текстов.