— Я не смогу сделать это, — сказала она.
— Извини, что ты…
Раздался стук по дверному косяку.
— Войдите, — крикнула Амалия.
Вошла одна из сестер и низко поклонилась.
— Избранная Лейла готова после купаний для его Величества Праймэйла.
— О. Хорошо. — Амалия потянулась за курительницей. — Давайте расположим ее в его Храме, и после я призову Праймэйла.
— Как пожелаете. — Избранная поклонилась и вышла из комнаты, и Кормия заметила улыбку предвкушения на лице женщины.
Вероятно, она надеялась оказаться второй в очереди к его Храму.
— Извините, — сказала Кормия, ее сердце билось с перебоями, как инструмент, который не мог подобрать свой ритм. — Я собираюсь уединиться в Храме Летописец.
— Конечно. — Взгляд Амалии внезапно стал проницательным. — Ты уверена в этом, сестра моя?
— Да. И это великий день для всех нас. Я обязательно должна все тщательно записать.
— Я буду приносить тебе трапезы.
— Да. Спасибо.
— Кормия… Я здесь, если тебе понадобится совет. Как частное лицо.
Кормия поклонилась и ушла в спешке, направляясь прямо к надежному белому храму, который теперь стал ее домом.
Закрыв за собой дверь, она утонула в неприглядной тьме. Свечи, расставленные в четырех углах комнаты с высоким потолком, зажглись по ее воле, и в их сиянии, она увидела шесть белых столов с белыми перьями, стоящими вертикально, сосуды с кроваво-красными чернилами и хрустальные чаши с всевидящими водами. В корзинах на полу находились свитки пергаментов, перевязанные белой лентой, готовые принять на себя буквы Древнего языка, дабы запечатлеть достижения расы.
У дальней стены располагались три двухъярусных кровати, на каждой из которых лежало по одной нетронутой подушке и идеально сложенной простыне. У изножья кроватей не было сложенных одеял, потому что температура была слишком идеальна для дополнительных покрывал. Чуть в стороне располагалась занавесь, которая прикрывала личную ванну.
Справа находилась богато украшенная, серебряная дверь в личные покои Девы-Летописецы. Ее Святейшество диктовало личные дневники только изолированным летописецам, и когда их призывали, они использовали эту дверь, чтобы попасть на пожалованную им аудиенцию.
Отверстие в центре входа предназначалось для передачи пергаментов между записывающими и изолированными летописецами, обменом в процессе редакции. Дева-Летописеца читала их и одобряла, либо правила всю историю, пока не находила ее подобающей. Одобренный свиток либо сокращали в размере и пришивали к другим страницам, создавая тома для библиотеки, либо его сворачивали и помещали в неприкосновенные архивы Девы-Летописецы.
Кормия подошла к одному из столов и села за табуретку.
Тишина и уединение будоражили, как людской муравейник, и она не знала, как долго просидела, пытаясь взять себя в руки.
Она думала, что сможет сделать это… что поможет только решение об изоляции. Сейчас она хотела вырваться на волю.
Может, ей нужно сосредоточиться на чем-нибудь другом.
Взяв в руку белое перо, она открыла сосуд с чернилами, стоящий справа. Чтобы размяться, она начала выводить наиболее простые иероглифы Древнего Языка.
Но у нее ничего не вышло.
Буквы превращались в геометрические фигуры. Фигуры выстраивались в ряды коробок. Которые вырастали в… архитектурные планы.
* * *Тем временем в особняке Братства, Джон оторвал голову от подушки, услышав стук в дверь. Поднявшись с кровати, он подошел к двери, отвечая на удар костяшками. В коридоре стояли Куин и Блэй, как всегда плечом к плечу.
Хоть что-то было, как прежде.
— Нам нужно найти комнату для Блэя, — сказал Куин. — Есть идеи, куда разместить его?
— И нам следует привезти мои вещи, когда наступит ночь, — добавил Блэй. — А значит, нам придется вернуться ко мне домой.
«Без проблем», показал знаками Джон.
Куин жил в комнате, по соседству с его, поэтому он прошел к следующей и открыл дверь в бледно-сиреневую гостевую.
«Мы можем сменить декор, показал Джон. Если она слишком девчачья».
Блэй рассмеялся.
— Ага, я не уверен, что перенесу это.
Когда парень подошел к кровати и опробовал ее, Джон направился к двойным дверям в ванную комнату и широко раскрыл их…
Фьюри валялся без сознания около унитаза, его огромное тело было обмякшим, а лицо — цвета восковой свечи.
— Срань господня! — Ругань Куина эхом отразилась от кремового мрамора.
Джон резко обернулся. «Позови доктора Джейн. Срочно. Она, скорее всего, в Яме с Вишесом».
Когда Куин сорвался с места, Джон метнулся к телу Фьюри, переворачивая его на спину. Губы Брата посинели, но не от ушибов, которые ему наставил Джон. Мужчина не дышал. Не дышал уже какое-то время.