Пролог. Исповедь.
Исповедь
Два человека неторопливо шли вдоль тёмного коридора тюрьмы. Один из них был в воинской одежде и сопровождал второго - в монашеском облачении. Направлялись они в сторону дальних, тщательно охра- няемых камер, предназначавшихся для особо опасных преступников и государственных изменников. Страж- ник, дежуривший в ту ночь, окликнул их, и тот, кто был повыше, в одежде воина, отдал ему свиток:
- Приказ государя.
Стражник внимательно прочитал приказ и отчека- нил:
- Проходите.
Двери отворились, и караульные повели обоих по узкому коридору, освещённому лишь тусклым сиянием факелов, к камере, в которой сидел одинокий узник. Травл, словно зверь, метался от одного края камеры к другому. Наконец, заслышав шаги прибли- жающихся людей, он ухватился за металлические прутья и сдавил их что было сил.
- Отойти от решётки! - раздалась команда, адресованная заключённому. Тот нехотя подчинился, но глаза его при этом заполыхали недобрым огоньком.
Караульный тем временем открыл дверь, и монах прошёл в камеру.
- У вас десять минут, - напомнил высокий человек в воинской одежде.
- Я помню, не волнуйтесь.
Однако, едва охрана удалилась, Травл набросился на монаха, схватил его за ворот и прижал к холодной, пахнущей сыростью стене тюремной камеры. Тот хотел было позвать на помощь, но его голос превратился в глухой хрип. Воздуха не хватало, в то время как бедный монах вновь и вновь предпринимал тщетные по- пытки вырваться из цепких, тренированных рук Травла.
- Тише, святой отец, тише, - угрожающе шипел заключённый, но немного ослабил хватку. - А теперь слушай меня внимательно. Сейчас ты пойдёшь и найдёшь Феоктиста. Дальше ты передашь ему следую- щее: если они не избавят меня от смерти немедленно, я всех их выдам императору. Всех! Понятно?! Я расскажу, что все они участвовали в заговоре. И если ты посмеешь ослушаться - тоже будешь назван заго- ворщиком. Я ясно выражаюсь? - звенящим от ярости шёпотом пытал свою жертву узник. Искажённое от злости лицо Травла нависло над беспомощным монахом так угрожающе близко, что горячее дыхание обдавало своим пылом, а звон цепей скрежетом оставлял шрамы на сердце.
- Помилуй, Господи Боже! Это же клевета! Я не имею ...никакого отношения к этому... заговору, - сквозь спазмы в горле, судорожно хватая воздух, прохрипел инок.
- А вот это меня меньше всего волнует! И поверь: ещё меньше это будет волновать императора. Поэтому ты сделаешь то, что я тебе сказал, а потом забудешь о нашем разговоре и продолжишь жить, как жил рань- ше, - всё с той же злобой прорычал заключённый-палач.
Послышались шаги приближающегося стражника, и Травл поспешил принять смиренную позу, склонив голову и прося благословения. Бедный монах дрожащими руками перекрестил смертника и на негнущихся ногах удалился из камеры.
- Что с вами, отче? - спросил подошедший воин. - Вы выглядите очень взволнованным.
- Ничего, сын мой. Просто... это... не всегда легко исповедовать таких важных людей. Вот и разнервни- чался.
Воин пристально посмотрел на монаха, однако ничего не сказал и, пропустив того вперед, пошёл следом.
Выйдя на улицу, оба сели в ожидавшую их повозку и двинулись по дороге, освещённой многочисленными факелами. Даже самые тихие улицы в этот вечер были оживлены то и дело сновавшими туда-сюда людьми. Это был канун Рождества.
Рождественский грех.
Рождественский грех
- Ирина, сестра моя! - распахнув объятия навстречу сестре, Ованес вошёл в комнату.
- Приветствую тебя, брат, - улыбнулась красивая молодая женщина со слегка смуглой кожей и вырази- тельными чёрными глазами. - Как поживаешь? Ты выглядишь расстроенным.
Ованес ласково посмотрел на сестру:
- Всё хорошо, не переживай. Просто день был нелёгким. - Невольные нотки грусти мелькнули в голосе Ованеса, однако он тут же ослепительно улыбнулся и поспешил сменить тему.
Ирина по-настоящему озадачилась, уловив тревогу в голосе обычно такого уравновешенного и тщательно скрывающего свои эмоции брата. Иоанн, по достоинству прозванный Грамматиком, или Ованес, как называли его только близкие люди, перехватил её испытывающий взгляд и лукаво поинтересовался:
- А где же наш маленький гений?
- В своей комнате. Уже измучился весь, ожидая своего любимого дядю! - смеясь, ответила Ирина.
- Если позволишь, мне бы хотелось взять его с собой к императору. Кстати, и вы с семьёй приглашены во дворец.
- Это огромная честь, Ованес, но, к сожалению, муж мой неважно себя чувствует, и потому мы будем вынуждены принести Императору свои извинения, - Ирина нервно улыбнулась.