Цит. по книге Ф. Янси «Разочарованные Богом»
Царь переодевается в нищенские одежды и отрекается от трона, чтобы получить ее руку. Воплощение, жизнь и смерть Иисуса — это то, что отвечает разом на все вопросы типа «Как относится ко мне Господь?». Именно поэтому Павел сказал в 5 главе Послания к Римлянам, что надо посмотреть туда, на крест. Там мы увидим, каково сердце Божие. В тот момент, когда мы совершили самое горькое предательство, когда так далеко убежали от Него и заблудились в чащобе, откуда нам самим не найти дорогу домой, Господь пришел и умер, чтобы спасти нас. Нам не надо было ждать воплощения, чтобы увидеть Бога как одного из персонажей этой истории и что-то узнать о Его намерениях. Но после воплощения сомнений быть не должно.
Есть еще так много, о чем нужно сказать. Иисус ушел, чтобы приготовить нам место на небесах; Дух снизошел, чтобы дать нам силы продолжать завоевывать царство, что прежде всего нужно для того, чтобы освободить сердца других для жизни в любви с Богом. Да и в нашем сердце есть еще так много всего, что следует выпустить на свободу. Наш враг еще не сдался, и он тоже претендует на наше сердце. А о чем же IV акт, грядущие события на небесах? Все это в будущих главах. Давайте остановимся здесь и попытаемся выяснить суть того, что мы узнали.
Каков же Бог? Доброе ли у Него сердце? Мы знаем, что Он придумал все это от начала до конца. Как напоминает Саймон Тагуэлл, Бог всегда стучится в нашу дверь:
Воображая себе, что это мы ищем Бога, мы зачастую падаем духом. Ведь все наоборот — это Он ищет нас. Поэтому нам следует найти в себе силы, чтобы признать, что слишком часто мы как раз не ищем Бога; более того, мы убегаем от Него, сопротивляемся Ему. Он знает это и принимает во внимание. Он спускается за нами в самую тьму; и там, где, как нам кажется, мы наконец-то скрылись от Него, мы попадаем прямо в Его руки. Поэтому не стоит тешить себя ложным благочестием, которое дает нам надежду на спасение. Наша надежда в Его намерении спасти нас, и Он не отступит.
Когда мы чувствуем, что жизнь зависит лишь от нас, то становится нечем дышать. Когда мы — главные действующие лица, мир так мал, что у нас практически не остается возможности двигаться. Поэтому надо освободить душу, чтобы вместить то, что было до нас и что включает нас в себя, подразумевает нас и все же не зависит от нас, не замыкается на нас, но предлагает нам поучаствовать в чем-то великом. А как же с Романтикой и Стрелами? Так не должно было быть. Когда-то мы жили в саду; мы жили в том месте, для которого были предназначены. Стрел не было, была только красота. Наши взаимоотношения не были испорчены страхом, осторожностью, интригами, отношениями «ты — мне, я — тебе». Наш труд вознаграждался, и мы получали больше, чем отдавали. Но красота осталась, и мы стремимся к ней до сих пор; мы были созданы для сада. Хотя теперь есть и горе, потому что мы живем вне Эдема. Стрелы кажутся единственной реальностью в нашей жизни, но это не так. Сердце мироздания — это по-прежнему совершенная любовь.
И наконец, если мы попытаемся относиться к Богу только как к Автору, то сойдем с ума или отчаемся вконец — что в принципе одно и то же. Я просто не могу представить себе персонажей романа, которые бы волновали автора так же, как и его окружение. Он может любить их, ненавидеть, быть заинтригованным ходом событий, которые он сам же и придумал, но они не оказывают на него такого влияния, как окружающие его и равные ему люди. Он не живет с ними как с возлюбленными из плоти и крови. Но если мы увидим Бога как Героя истории и поймем, чего Он хочет для нас, то одно мы будем знать наверняка: мы воздействуем на Него. Мы влияем на членов Троицы так же, как и Они друг на друга.
Только после того, как мы увидим Бога Героем великой истории, мы поймем, что Его сердце доброе.
Когда же мы утратили это? Какова наша роль в этой космической драме? Может быть, мы лишь реквизит, добавленный, чтобы скрасить и заполнить космический рельеф? Нейл Андерсон написал об этом так: «Самое главное в нашей вере — это правильное представление о том, кто есть Бог… Второе по значимости — представление о том, кто есть мы как дети Божьи». В следующей главе мы рассмотрим нашу роль в этой истории.
Глава 7. Возлюбленные
Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его.
Елена троянская, должно быть, была выдающейся женщиной. Два царства вступили в войну из-за нее; тысячи мужчин отдали свои жизни за то, чтобы она могла принадлежать одному из них. Красота ее лица заставила спуститься на воду тысячу кораблей. Елена была женой Менелая, греческого царя, жившего в IX в. до н. э. Их домом было мирное средиземноморское царство, до тех пор пока там не появился Парис, троянский принц. Парис влюбился в Елену, и по одной из версий этой истории, она ответила ему взаимностью. Под покровом ночи Парис похитил Елену и увез ее в Трою. Это привело к началу Троянской войны. Менелай и его брат Агамемнон собирают мощную греческую армию и спускают на воду тысячу кораблей, чтобы осадить Трою, и все это было сделано, чтобы вернуть Елену.
Немногих на свете так добиваются. Иногда мы спрашиваем себя, а замечают ли нас вообще? Отец обычно слишком занят, чтобы прийти поболеть за игру нашей команды. Мама целые дни пропадает за нескончаемой стиркой или, что еще чаще, занимается своей карьерой. Мы приходим в мир, страстно желая быть особенными для кого-то, и с самого начала горько разочаровываемся. В самом деле, редкие души бывают приняты такими, какие они есть; не потому, что они что-то могут сделать, или из-за того, что они в состоянии что-то дать другим, а просто потому, что они существуют. Можете ли вы вспомнить, как кто-то важный в вашей жизни усадил вас перед собой с единственной целью — узнать лучше ваше сердце, будучи абсолютно уверенным, что ему понравится то, что он там найдет? Тех, кто покорил Эверест, больше, чем тех, кто пережил настоящее покорение своего сердца. Какой вывод нам остается сделать? В наших сердцах нет ничего интересного и заслуживающего внимания. Какой бы ни была эта тайна, которую мы называем «я», ее недостаточно.
«И в самом деле, — можно продолжить эту мысль, — если меня не добиваются, это, должно быть, потому, что со мной что-то не в порядке, во мне есть что-то темное и извращенное». Мы хотим, чтобы нас узнали, и вместе с тем боимся этого больше всего на свете. Большинство людей живет с неосознанным страхом, что однажды все поймут, кто они есть на самом деле, и мир содрогнется.
Жена моего близкого друга ходила на консультации к специалисту по вопросам семьи и брака, чтобы разобраться с некоторыми проблемами в своей личной жизни. После нескольких частных сеансов она попросила своего мужа, пастора, пойти в следующий раз вместе с ней. По мере того как приближался назначенный для консультации день, его тайный страх перерос в настоящую панику. В ночь перед их совместным сеансом пастору приснился сон, в котором консультант раскрывает его истинное лицо и, выскочив из офиса, бежит по улице, выкрикивая: «Боже мой, да ведь он же пастор!»
Мы приходим в этот мир со страстным желанием, чтобы нас узнали и приняли, и глубоко засевшим страхом, что мы не такие, какими должны быть. Мы переживаем кризис индивидуальности. А затем, как пишет Фредерик Бучнер, за дело берется окружающий мир:
Начиная с весьма привлекательной молодой особы и очаровательного, но довольно неуверенного молодого человека, которые оба знают о том, что значит быть родителями, не больше, чем об обратной стороне Луны, мир приступает к нашей обработке и пытается создать из нас то, что ему нравится, и так как нам надо каким-то образом выжить, мы стараемся сделать из себя нечто, что, как мы надеемся, понравится миру больше, чем то, что было до тех пор, пока мы оставались самими собой. Такова история всех живущих, излишне было бы и напоминать об этом, и в процессе проживания этой истории подлинное «я» запрятывается так глубоко, что большинство из нас так больше и не видит его. Вместо этого мы живем под разными личинами, которые постоянно надеваем и снимаем, как пальто и шляпы в зависимости от погоды.