Иногда такое требование накладывается культурными традициями. Розмари Даниелл в книге «Роковые цветы» показывает, как культура Юга, где она выросла, требовала, чтобы она в буквальном смысле слова разделила свою душу надвое, чтобы быть принятой в обществе: с одной стороны, беспомощная красавица-южанка, не угрожающая мужчинам и обществу Юга, а с другой — компетентная, независимая деловая женщина, которая может справиться с любой проблемой, возникшей в семье.
А зачастую враг навязывает нам эмоции, свойственные вероломным любовникам, особенно такие, как стыд, страх, похоть, злость и ложное чувство вины. Эти эмоции «защищают» нас от более опасных переживаний: печали, чувства одиночества и покинутости, разочарования и даже радости и страстного желания, которые угрожают свободным плаваньем по необъятным просторам сердца. Эти чувства пугают нас, иногда в течение долгих лет нашего христианского пути.
Когда я (Брент) пишу эту главу, мы с Джинни переживаем сложный период в нашем браке. Мы пытаемся позволить печали, которую ощущаем оба и которая связана с определенной разобщенностью и отчужденностью в отношениях, выйти наружу. Несколько лет мы скрывали свои чувства, добродушно подтрунивая друг над другом в страхе, что они могут далеко завести нас (развод?), если мы их признаем. Позволяя себе эту печаль, мы оба ощущаем, что у нас появляется шанс наладить более глубокие взаимоотношения с годами.
Итак, те, кто попал в первую группу, живут с вероломными любовниками и пытаются контролировать свои чувства с помощью разного рода анестезии типа «останься дома». Есть и вторая группа; в нее попадают те, кто зависает в ночных клубах ярмарки тщеславия и выбирает другой вид контроля: потворство своим слабостям. Они возлагают надежду на встречу с любовником, который даст им нечто вроде немедленного удовольствия, какое-то чувство трансцендентности, которое будет подобно глотку воды для пересохшего горла. Это чувство приходит из мутного источника — неважно, будет ли это любовная интрижка, наркотики, увлечение спортом или порнографией, — и поэтому оказывает на душу такой же эффект, как кокаин. Так как удовольствие задевает те струны души, которые были созданы для трансцендентного единства с Богом, а само удовольствие трансцендентным не является, то оно заковывает наше желание в цепи, которые держат его в плену наших слабостей.
Несколько лет назад я консультировал одного христианина, который недавно покончил с любовной интрижкой, длившейся целый год. Он был женат на очаровательной, энергичной женщине, которая тоже была верующей, и он знал, что действительно любит ее. Он также начал понимать, что причина его измены была не в привлекательности любовницы, а в том, что она для него представляла. Когда мы говорили о необходимости окончательного разрыва с ней, он признался с горечью в своем страхе, что какая-то яркая, более невинная часть его души останется вместе с любовницей — останется и, возможно, будет утрачена навсегда.
И в этом власть зависимости. Каким бы ни был объект, от которого мы зависим, он соединен с нашим сильным желанием вечной и неразрывной связи с Богом и друг с другом в раю — с тем желанием, которое Сам Иисус вложил в нас еще до начала времен. И ничто меньшее, чем это нерасторжимое единство, никогда не удовлетворит нас. Как только мы позволим нашему сердцу пить воду из колодцев, менее глубоких, чем вечность, с целью обрести жизнь, для которой мы были созданы, мы попадем в зависимость, которая подчинит нашу волю и станет, как сказал Джонатан Эдвардс, «как гадюка, шипящая и свистящая на Бога» и нас, если мы попытаемся освободиться от нее.
«Менее всего сердце покоряется силе, и принуждением его не подчинить», — сказал Жан-Жак Руссо. Наше сердце приведет нас или к Богу, или к зависимости.
«Зависимость — самый сильный психологический враг человеческого стремления к Богу», — сказал Джералд Мэй в книге «Зависимость и благодать», а значит, это без сомнения излюбленный способ сатаны лишить нас свободы. Как только мы пойманы, попытки освободиться, рассчитывая на свою силу воли, становятся бесполезными. Только Дух Божий может освободить нас или привести в чувство.
Если в первом случае, который я описал в параграфе, посвященном одурманиванию сердца, «брак», заключенный Господом с нами, Его возлюбленными, похож на связь с законником, контролирующим свои чувства, то во втором случае это скорее напоминает женитьбу на шлюхе, которая отдает свое сердце каждому встречному. В наш век развития психологии, мы стали называть наши любовные похождения «зависимостью», но Господь называет их «прелюбодеянием». Послушайте еще раз Его слова, обращенные к Израилю через Иеремию:
Как можешь ты сказать: «я не осквернил себя, я не ходил во след Ваала?» посмотри на поведение твое в долине, познай, что делала ты, резвая верблюдица, рыщущая по путям твоим? Привыкшую к пустыне дикую ослицу, в страсти души своей глотающую воздух, кто может удержать? Все, ищущие ее, не утомятся: в ее месяце они найдут ее. Не давай ногам твоим истаптывать обувь, и гортани твоей — томиться жаждою.
Иер. 2:23–25
Господь говорит: «Я люблю тебя, а ты предаешь Меня без колебания. Мне так больно. Разве ты не видишь, что мы созданы друг для друга? Я хочу, чтобы ты вернулся ко Мне». А Израиль отвечает, как любой прелюбодей или зависимый: «Не надейся, нет! Ибо люблю чужих и буду ходить вслед их» (Иер. 2:25).
Возможно, нам удастся передать то, что чувствовал Бог как «супруг» Израиля более рельефно. Вырастив Израиль прекрасной и грациозной женщиной, Он, к удивлению, никак не может добиться ее сердца, которое она постоянно отдает прелюбодеям. Живой Бог вселенной не может завоевать ту единственную, которую Он возлюбил, но не потому, что у Него есть какой-то изъян, а потому, что ее сердце занято другими, ее незаконными любовниками.
Многие из нас наталкивались на непреодолимые преграды, разделяющие нас с другими, были ли это родители, друзья или любимые. Чем бы это отчуждение ни было вызвано — незалеченными ранами или сознательным грехом в сердце наших возлюбленных или в нашем собственном, — мы переживаем их отказ от близости с нами как следствие своей «несостоятельности», неспособности покорить их. В отличие от Бога, мы начинаем думать, что у нас какие-то проблемы с самооценкой.
В то время как Господь становится еще более неистовым в Своей любви к нам и посылает Своего Сына умереть за нашу свободу, большинство из нас выбирают вероломных любовников и сами становятся такими же. Мы отказываемся от стремления к взаимоотношениям, развивающимся в великой истории, где мы рискуем быть отвергнутыми, и становимся героями и героинями маленьких историй, где можем привлечь людей своей полезностью, умом или красотой (или, по крайней мере, одурманить себя минутным чувством трансцендентного).
Список прелюбодеяний бесконечен: там есть и экзотическая танцовщица, и религиозный фанатик, алкоголик, наркоман, проститутка, мужчина, пользующийся ее услугами, красноречивый пастор, прельщающий словами, и женщина, прельщающая телом. Есть прелюбодеи, которые никогда не изменяли физически, но провели жизнь, мечтая о том, чего уже не вернуть, как Эшли в романе «Унесенные ветром». То, что роднит всех этих прелюбодеев, — это стремление с помощью удовольствий, которые были бы в их власти, достичь чувства нерасторжимого единства с вечностью.
В культе богини плодородия доступ к божеству (трансцендентному) получали через половые сношения со жрицами храма. Возможно, потакая своей зависимости, мы в сущности занимаемся проституцией и втягиваем в это других похожим образом. «Каждый мужчина, стучащийся в дверь борделя, ищет Бога», — сказал Г. К. Честертон.