На первый взгляд те, кто живет в прелюбодеянии — незаконными сердечными интрижками, — кажутся более страстными, чем те, кто живет в дурмане. Но эта страсть требует служения себе или использования других, а значит, она не оставляет места для любви. Прелюбодеяние иссушает нас и побуждает утолять жажду снова и снова, и так без конца в «суете сует», как сказал Соломон. Джими Хендрикс, современный поэт, перед смертью от передозировки наркотиков выразил это так: «Ни в чем не осталось жизни».
Выбрав путь одурманивания сердца, который обещает, что мы получим жизнь, если только будем должным образом выполнять определенные требования, путь, казавшийся таким прямым и безопасным, когда мы только ступили на него, не приведет нас к пониманию того, что же делать с сильным желанием, которое Господь дал нам. Ведь это желание может привести нас только к близости с Ним. Если мы попытаемся заглушить его, то станем недоступными для тех, кому мы нужны; как отец, который отрывается от газеты, чтобы посмотреть на хаос, царящий в его семье, но не делает ни одного движения, чтобы что-то изменить.
Если же мы выберем путь потворства своим слабостям, стремясь достичь трансцендентности в прелюбодеянии, то быстро разочаруемся в очередном удовольствии и отправимся искать тайну где-то в другом месте. Как мужчина, который не может остановиться на одной женщине, или алкоголик, который должен пить все больше и больше, чтобы чувствовать себя сносно. «Есть только одна Личность, Которая может унять жестокую боль человеческого сердца, — это Господь наш Иисус Христос», — сказал Освальд Чемберс.
Что же тогда представляет собой другая дорога, на которой так мало путников, — дорога нашего сердца?
Обычно мы представляем себе середину жизни христианина как время, когда уже приобретены хорошие привычки и сопутствующие им добродетели. Но, приглашая Иисуса в «саднящую бездну» своего сердца, мы, возможно, должны будем освободить для Него место и позволить желанию вспыхнуть вновь. «Дисциплина, навязанная извне, обречена на поражение, если не согласуется с желанием, идущим изнутри», — сказал Досон Тротман. Наш духовный путь подходит к тому месту, где требуется вовсе не религиозная деятельность. Там Господь раскрывает объятия и просит нас отказаться от наших любовников и начать жизнь с Ним, открыв наше сердце и став к Нему ближе. Это место непосредственной близости, откуда сатана выманил Адама и Еву. Нас влечет к нему, но мы и боимся его. Некоторые из нас охотнее вернулись бы к заучиванию стихов из Писания, или в группы по изучению Библии, или к служению — куда угодно, лишь бы это избавило нас от той неизвестности, к которой ведет путешествие с Богом. Мы отчасти убеждены, что сможем найти жизнь и без этого путешествия. Но это не так.
«Мы — созданья с половинчатым сердцем, — говорит Льюис в книге «Значение славы», — которые сходят с ума от выпивки, секса и своих амбиций [и религиозной деятельности], в то время как нескончаемая радость ожидает нас впереди. Мы похожи на невежественного ребенка, который хочет продолжать лепить куличики из грязи в трущобах, потому что не может представить себе, что означает предложение провести каникулы на море. Нам слишком легко угодить».
Желание, которое Бог дал нам, неистово в страстном стремлении найти Того, Кого мы не знаем. Его мощь и напор настолько велики, что мы можем ненадолго удовлетворить его лишь мгновениями истинной духовной близости или в сексуальном экстазе. И когда эти минуты проходят, нам остается от них лишь боль, желание обрести то неуловимое, что мелькает воспоминаниями о невинности, познанной и утерянной. Но если мы все-таки решили стать возлюбленными Господа, то у нас есть надежда на восторг, который ждет нас впереди.
Все христиане рано или поздно снова подходят к краю той бездны, где наши сердца довольствовались вероломными любовниками, было ли это стремление к компетентности и порядку или поиски удовольствий. Если мы прислушаемся к своему сердцу, возможно, впервые за все время, то оно скажет нам, как изнурено оно всем этим.
Мы вновь окажемся на перекрестке путей сердца. Оглянемся вокруг и увидим, что эта бездна отделяет тех вероломных любовников, которых мы познали, от Христа, и поймем, что Его призыв доносится с противоположной стороны. Иисус не только будет звать нас, но и раскроет объятия нам навстречу. Он скажет, что проложит мост через пропасть, если мы останемся с Ним. Мы слышим Его слова, но язык этот слишком странный для нас, он похож на наречие, на котором говорили те, кто использовал нас, а затем оставлял в одиночестве на дороге, беззащитных и никому не нужных. Мы пятимся назад. Многие возвращаются на ярмарку тщеславия и вновь закладывают свое сердце под проценты, чтобы купить как можно больше того, что так привычно и знакомо.
Немногие из нас приободряются и делают шаг навстречу пропасти. Мы роемся в чемодане и достаем старый, рваный пергамент с картой и записями тех, кто прошел по этому пути перед нами; тех, к кому мы отнеслись с презрением. На этот раз их слова кажутся интригующими. Мы понимаем, что они говорят нам что-то истинное о нашем сердце. Один из них написал:
И все же этот язык нам мало понятен. Наши любовники настолько «срослись» с нами, что разрыв воспринимается как собственная кончина. А на самом деле они закрывают нам глаза на то, что в нашем сердце пустота. Нам интересно, можно ли продолжить жизнь без них. Мы еще раз заглядываем в записки в поисках чего-то более ободряющего. Дальше путешественник пишет:
Его слова нас не только поражают, но и тревожат. Мы-то думали, что дождемся от него наставлений в вере. А вместо этого он приказывает нам не заглушать желания своего сердца, а распахнуть его навстречу Богу. «И на что это похоже?» — спрашиваем мы.
«Ответ тебя удивит, — говорит одна из тех, кто стоит вместе с нами у края бездны. — Он удивит тебя, так как твой путь неразрывно связан с повседневными взаимоотношениями и твоей работой». И она начинает рассказывать нам историю о том, как один из «демонов дороги» стал препятствием на ее духовном пути. Она — психолог-консультант. Не так давно двое из ее клиентов выразили ей свою признательность за помощь, сказав, что она за два сеанса сделала для них больше, чем предыдущий консультант за несколько месяцев. К своему удивлению, она разозлилась на них, напомнив, чтобы они не ждали от нее того, что должны сделать сами. Задумавшись о своем внезапном приступе гнева, она поняла, что еще не совсем поверила в то, что в состоянии жить свободно, как женщина, которая может дарить радость. Когда клиенты хвалили ее, то этот «демон» убедил ее, что признавать свое умение помогать другим и принимать за это благодарность — неприлично и клиенты перестанут ценить ее как специалиста. До этого момента соблюдение приличий помогало ей выживать, и она забыла о том, что Господь вложил в нее что-то действительно дарящее радость, независимое от ее компетентности и умения держаться в рамках приличий.
Когда путница закончила свой рассказ, мы пришли к выводу, что свобода ее сердца непосредственно зависит от ее веры в свою способность дарить радость; от надежды на то, что прекрасно само по себе. Именно эту веру и хочет отнять враг. Мы вспомнили, что последняя строчка послания на воротах ада в «Божественной комедии» Данте звучит так: «Оставь надежду всяк сюда входящий». В старых записках мы нашли также предостережение апостола Петра о том, что наш враг трудится непрестанно (как лев, ищущий кого поглотить), чтобы убедить нас, что нет ничего хорошего самого по себе — ни в нас, ни в Боге, ни в Его планах на будущее относительно нашего любовного романа. «Такой вещи, как истинная добродетель, не существует, — рычит наш противник, — а если и есть, то она смертельно скучна».