— Как будто так, — согласился Скарлетт, нахмурясь. — Доклад был не совсем закончен, когда мы разошлись вчера вечером. Доктор Блисс сказал, что он закончит его утром до прихода мистера Кайля. Но тут что-то не ладно. Вы знаете, Вэнс, этого не может быть!
— Не волнуйтесь, Скарлетт, — прервал его Вэнс. — Если бы доктор Блисс нанес этот удар статуей Сахмет, зачем бы он оставил здесь этот доклад как улику против самого себя? Тут что-то неладно.
— Неладно! — воскликнул Хис. Сначала этот жук, а теперь этот доклад. Что вам больше надо, мистер Вэнс?
— Еще очень многое. Человек редко совершает убийство, а затем оставляет повсюду явные улики против себя. Это же ребячество.
— Паника, вот что это! — возразил Хис. — Он испугался и сбежал.
Глаза Вэнса устремились на маленькую металлическую дверь кабинета доктора Блисса.
— Кстати, Скарлетт, — спросил он. — Когда вы в последний раз видели этого скарабея?
— Прошлой ночью. В кабинете было очень жарко, и доктор Блисс снял воротничок и галстук и положил их на стол. Булавка со скарабеем была в галстуке.
— А! Булавка лежала на столе во время совещания. И на нем присутствовали, как вы говорили, Хани, миссис Блисс, Сальветер и вы. И любой из вас мог заметить ее и взять?
— Да, полагаю, это так.
— Да, так вот: этот доклад! Как странно! Хотел бы я знать, как он попал в руки Кайля. Он не был закончен, когда ваше совещание было прервано?
— Нет. Мы сообщили все наши цифры, и доктор Блисс сказал, что он подсчитает их и представит Кайлю. Потом он протелефонировал Кайлю в нашем присутствии и назначил с ним свидание на одиннадцать утра.
— И это было все, что он говорил Кайлю по телефону?
— Кажется. Хотя нет. Он упомянул еще о новой партии древностей, которая была получена накануне. Он сказал Кайлю, что ящики распакованы, и добавил, что хотел бы показать ему их содержимое. Видите, были сомнения в том, будет ли финансировать Кайль новую экспедицию. Египетское правительство оказалось непокладистым и задержало лучшие вещи из раскопок для Каирского музея. Кайлю это не понравилось, и так как он уже вложил уйму денег в это предприятие, он был склонен отойти от него. Отношение Кайля было главной причиной нашего совещания. Доктор Блисс хотел показать ему действительную стоимость раскопок и убедить его продолжать финансирование работ.
— И старик отказал в этом, — вмешался Хис. — И тогда доктор взволновался и кокнул его но голове этой черной статуей.
— Вы стараетесь доказать, что жизнь уж очень проста, сержант!
— Я не хотел бы думать, что она так сложна, как вы ее изображаете, мистер Вэнс!
В эту минуту главная дверь отворилась, и показался темнолицый человек средних лет в египетской одежде. Он вопросительно поглядел на нас и медленно и с большим достоинством спустился в музей.
— Доброе утро, мистер Скарлетт, — сказал он тихим монотонным голосом. Он поглядел на убитого. — Вижу, что бедствие посетило этот дом.
— Да, Хани, — ответил Скарлетт. — Убит мистер Кайль. Эти господа расследуют преступление.
Хани кивнул в ответ. Он был среднего роста, скорее худощавый, и производил впечатление презрительной отчужденности от окружающих. В его узко расставленных глазах явственно светилась расовая враждебность. У него были темно-карие глаза, густые брови, короткая борода с проседью и полные чувственные губы. На голове его была темная шапочка с кисточкой из голубого шелка, на плечах — длинный кафтан из полосатой красной с белым материи. На ногах желтые кожаные бабуши.
Он около минуты стоял, глядя на тело Кайля, потом поднял олову и стал рассматривать статую Анубиса. Странное молитвенное выражение появилось на его лице; потом губы его искривились с насмешливой улыбкой. Он сделал широкий жест левой рукой и, медленно повернувшись, поглядел в нашу сторону.
— Нет нужды в расследовании, господа, — сказал он. — Это — суд Сахмет. В течение многих поколений священные гробницы наших предков осквернялись хищными европейцами. Но боги древнего Египта — могущественные боги. Они были терпеливы. Но грабители зашли слишком далеко. Настало время их мести. Они нанесли удар. Гробница Интеф-о была спасена от этого вандала. Сахмет произнесла свой приговор так же, как она умертвила мятежников в Хенен-Энсу, чтобы защитить своего отца Ре от их измены. Но Анубис никогда не поведет гяура-святотатца в чертоги Озириса, как бы он об этом ни молил.
Вся манера Хани и его слова произвели впечатление. Пока он говорил, я вспомнил недавнюю трагедию известного исследователя и странные рассказы в связи с раскрытием гробницы Тутанхамона.
— Совершенно ненаучно, знаете, — раздался медленный голос Вэнса. — Я решительно оспариваю, чтобы этот кусок черного камня мог совершить убийство без содействия обыкновенных человеческих рук. Если вы должны говорить такой вздор, Хани, лучше делайте это у себя в спальне. Это крайне скучно!
Египтянин злобно посмотрел на него.
— Западу следует многому поучиться у Востока в делах, касающихся души, — сказал он.
— Не сомневаюсь, — с улыбкой отвечал Вэнс. — Но дело сейчас идет не о душе. Презираемый вами Запад интересуется более практическими вещами. Оставим вопрос о переселении душ, и будьте добры ответить на некоторые вопросы окружного следователя.
Маркхэм, вынув сигару изо рта, сурово посмотрел на Хани.
— Где вы были сегодня утром? — спросил он.
— В своей комнате, наверху. Мне нездоровилось.
— И вы не слышали никаких звуков в музее?
— Я не мог бы слышать никаких звуков отсюда в своей комнате.
— И вы не видели никого, кто бы выходил из дому?
— Нет, моя комната в задней части здания, и я из нее только что вышел.
— Зачем вы вышли из нее? — спросил Вэнс.
— У меня была работа здесь в музее.
— Но я слышал, что доктор Блисс при вас уславливался в одиннадцать часов с мистером Кайлем. Собирались вы прервать их разговор?
— Я забыл об этом, — ответил Хани после некоторого молчания. — Если бы я застал здесь доктора Блисса и мистера Кайля, я вернулся бы к себе в комнату.
— О, конечно, — в голосе Вэнса звучала ирония. — Кстати, Хани, как ваше полное имя?
— Анупу Хани! — ответил египтянин после некоторого колебания.
— Анупу, — повторил Вэнс. — Замечательно! Ведь это, кажется, египетская форма имели Анубиса? Вы носите имя этого непривлекательного господина с шакальей головой, который стоит там в углу?
Хани сжал губы и ничего не ответил.
— Кстати, — продолжал Вэнс, — не вы ли поставили статуэтку Сахмет на ту полку?
— Да. Ее распаковали вчера.
— И вы задернули занавеску перед этой полкой?
— Да, по просьбе мистера Блисса. Вещи там стояли в большом беспорядке.
— Что именно говорил доктор Блисс мистеру Кайлю вчера по телефону? — спросил Вэнс у Скарлетта.
— Я, кажется, вам все сказал, старина. Он просто назначил свидание на одиннадцать часов, говоря, что к этому времени будет готов финансовый отчет.
— А что он сказал о новой партии экспонатов?
— Ничего. Только, что он хотел бы их показать мистеру Кайлю.
— А он не говорил, где они стоят?
— Да. Он упомянул, что они стоят на полке в глубине комнаты.
— Это объясняет, почему Кайль пришел так рано для осмотра вещей, — он повернулся к Хани. — Ведь это верно, что вы слышали этот телефонный разговор?
— Да, мы все его слышали.
— И я полагаю, всякий, кто знал Кайля, мог догадаться, что он придет пораньше, чтобы посмотреть вещи, поставленные на полках, не так ли, Скарлетт?
— Да. Пожалуй, действительно так. Собственно говоря, Вэнс, доктор Блисс сам предложил, чтобы Кайль пришел пораньше и взглянул на сокровища.
— Простите, мистер Вэнс, — сердито вмешался Хис. — Разве вы являетесь адвокатом этого доктора Блисса. Если вы не стараетесь его выгородить, пусть я буду царицей Савской!
— Вы, во всяком случае, не Соломон, сержант, — ответил Вэнс. — Разве не следует взвесить все возможности?
— Что там взвешивать! Я хотел бы поговорить по сердцу с этим типом, который носил булавку с жуком и составил этот доклад.