Его равнодушие подействовало успокоительно на Скарлетта, который опустился на кресло и дрожащими руками стал зажигать папиросу.
Вэнс обождал и затем спросил:
— Кстати, как вы узнали, что Кайль убит?
Скарлетт вздрогнул.
— Я видел его. Он лежит с раздробленной головой. Ужасное зрелище! Никаких сомнений быть не может.
Вэнс откинулся на кресле и заломил руки над головой.
— Раздроблена — чем? И где он лежит? И как вы обнаружили тело? Подтянитесь, Скарлетт! Постарайтесь готовить связно.
Скарлетт нахмурился и несколько раз затянулся папиросой. Это был человек лет сорока, высокий и стройный, с южным типом лица. У него была внешность ученого, хотя он и не походил на книжного червяка. Лицо его было загорелое, в глазах его была искорка фанатизма, выражение это еще более оттенялось его почти совершенно лысой головой.
— Вы правы, Вэнс, — сказал он. — Вы знаете, я приехал с доктором Блиссом в мае и исполнял для него технические работы. Мое логовище за углом от музея, на Эрвинг-Плэс. Сегодня утром я должен был разобрать пачку фотографий и пришел в музей вскоре после десяти.
— Это ваш обычный час? — небрежно спросил Вэнс.
— О, нет, я утром немножко запоздал. Мы накануне работали до поздней ночи над финансовым отчетом о последней экспедиции.
— А потом?
— Странное дело! — сказал Скарлетт. — Парадная дверь была слегка приоткрыта. Обычно мне приходится звонить, но тут я не счел нужным беcпокоить Браша. Я толкнул дверь и вошел в переднюю. Стальная дверь в музей, которая направо от передней, редко бывает заперта, и я ее открыл. Когда я начал опускаться по ступенькам в музей, я увидел, что кто-то лежит в противоположном углу. Сначала я решил, что это один из ящиков с мумией. Но потом, присмотревшись, я увидел, что это Кайль. Он лежал скорчившись, вытянув руки над головой. Я подумал, что он упал в обморок и поспешил к нему.
Скарлетт провел платком по своей мокрой лысине.
— Боже мой, Вэнс! Это было ужасное зрелище. Ему упала на голову одна из новых статуй, которые мы вчера поместили в музей. И череп его треснул, как яичная скорлупа! Статуя еще лежала поперек его головы.
— Вы ничего не трогали?
— Боже мой! Нет! Мне стало слишком скверно. Это было страшное зрелище. И не требовалось долгих изысканий, чтобы распознать, что бедняга умер.
— Что же вы сделали?
— Я окликнул доктора Блисса — его кабинет наверху маленькой винтовой лестницы в задней части музея.
— И не получили ответа?
— Нет. Никакого. Тогда, признаюсь, я испугался. Мне не понравилась мысль, что меня могут застать наедине с убитым и я выскользнул обратно через парадную дверь. Сначала я хотел никому не говорить, что был там.
— А, — сказал Вэнс. — Но когда вы вышли на улицу, то призадумалась?
— Вот именно. Мне казалось неладным оставлять там беднягу. И в то же время я не хотел быть запутанным в дело. Я, к счастью, вспомнил о вас. Вы знакомы с доктором Блиссом и можете мне дать хороший совет. Кроме того, я не очень знаю порядки этой страны. Как полагается делать.
— Я возьму это на себя, — сказал Вэнс, лениво разглядывая кончик своей папиросы. — Процедура несложная. Можно позвонить в полицию или высунуть голову из окна и закричать, или обратиться к дежурному полицейскому, или просто игнорировать тело и предоставить кому-нибудь другому поднять шум. В конце концов, это сведется к тому же. Убийца, наверное, уже ускользнул. Я, пожалуй, позвоню в здание суда.
Он снял свой перламутровый телефон с венецианского табурета и вызвал номер окружного следователя.
— Привет, дорогой Маркхэм. Погода отвратительная, не так ли? Кстати, Бенджамин Кайль отправился к своему создателю и при этом — не добровольно. Он лежит на полу в Блиссовском музее с раздробленным черепом. Вас это интересует? Я так и думал. Я намерен сделать несколько наблюдений на месте преступления. Думаю, что и вам хорошо было бы приехать. Буду вас ждать.
Вэнс повесил трубку и объявил:
— Окружной следователь скоро приедет, и мы наверное успеем произвести некоторые наблюдения до прихода полиции. Я знаком с Блиссовским музеем. В этом деле есть увлекательные возможности… Ведь парадная дверь была открыта, и, когда вы крикнули, никто не ответил.
Скарлетт кивнул. Он был, видимо, озадачен спокойным отношением Вэнса к происшедшему.
— Где были слуги? Они не могли вас слышать?
— Едва ли. Они в другой части дома. Внизу. Единственный, кто мог меня слышать, это доктор Блисс, если он был в своем кабинете.
— Вы могли позвонить у парадной двери, и кто-нибудь пришел бы на звонок, — заметил Вэнс.