Я, конечно, лесной житель... многого не понимаю... - он сделал многозначительную паузу, - но перепутать жеребца с кобылой и клячей его обозвать...
Ответом ему был громогласный хохот, даже строгий пожилой дружинник усмехнулся. Добрыня оторопело глянул вокруг и неожиданно тоже рассмеялся.
Молодец, так мне и надо... Наконец-то будет с кем шуткой перекинуться. А то все только обижаются. Особенно вон тот, Гордыня, - и он кивнул на нарядно одетого молодого дружинника, почему-то стоявшего посреди двора, зажав в руках огромную рогатину, с которой в пору было выходить на матерого медведя, и удивленно добавил. - Чего это он? На охоту что ли собрался? Вроде не время сейчас... Ну да ладно, шут с ним, пошли на конюшню - устроим твоего зверя...
Добрыня двинулся через двор, а Свят, заметив, что навстречу идет та самая красавица, увиденная им в окошке, так и застыл на месте. Очнулся он от ощутимого толчка в бок и строгого голоса пожилого дружинника:
Иди, иди!.. Нечего на княжну глаза пялить!
«Так это княжна...» - удивленно подумал Святополк и медленно двинулся за Добрыней, который уже успел пересечь двор и поджидал его у стены, не торопясь исчезнуть в хитросплетениях дворовых построек.
Неожиданно тишину нарушил грозный рев медведя, в котором, кроме гнева, слышались боль, удивление и обида. Свят быстро перекинул поводья коню на шею, шепнул ему что-то, и тот застыл как вкопанный.
В это время во двор выскочил медведь. Не очень крупный зверь, но в маленьких его глазках светилась такая ярость, что даже закаленным воинам стало не по себе; бурая шерсть на боку и груди торчала клочьями и была опалена огнем... Медведь приостановился, еще раз сердито рявкнул и крупными скачками двинулся дальше.
Дружинники схватились за мечи, а Гордыня картинно заслонил собой испуганную Зарену, выставив вперед устрашающую рогатину.
Святополк, быстро намотав на левую руку плащ, а правой привычно выхватив длинный охотничий нож, бросился навстречу медведю. «Молодой еще, - подумал юноша. - Может просто пугнуть, не убивать...» Он уже приготовился громко крикнуть, но вдруг увидел белое пятнышко с правой стороны груди...
Топтыжка! Вот ты оказывается где! А я-то весь лес обшарил, все тебя искал...
Медведь тоже узнал Свята, подбежал к нему, встал на задние лапы и, обняв юношу передними, что-то обиженно забурчал ему на ухо.
Дружинники испуганно ахнули и бросились на помощь - заломает парня разъяренный зверь!..
Святополк же погладил медведя по лобастой голове, похлопал по спине и сказал ласково:
Ну, ладно-ладно, малыш, хватит обниматься, сядь-ка пока.
Топтыгин послушно опустился на четыре лапы и уселся, словно собака подле хозяина, спрятав голову Святу под мышку и довольно ворча.
Святополк огляделся - воины медленно убирали мечи в ножны. Он посмотрел на княжну - на ее лице испуг сменился восхищением. Юноша улыбнулся ей и сказал:
Не надо бояться. Медведь еще молодой, первое лето без матери... Он бы не тронул никого, да его раздразнили, шкуру вот подпалили... - Свят потрепал Топтыжку по лохматому боку.
Зарена презрительно глянула на Гордыню - так вот, что он затевал, сговариваясь со своим оруженосцем. Дружинники понимающе посмотрели на рогатину, заусмехались - вот почему молодец торчал с ней посреди двора. А Добрыня ехидно заметил:
Эй, Гордыня!.. Зачем тебе рожон?! Ты, случаем, не на медведя собрался?!
Незадачливый «герой» был настолько ошеломлен всем происходящим, что до сих пор крепко сжимал в руках ненужную уже рогатину. Он со злостью бросил ее на землю, плюнул с досады и гордо пошел прочь под громкий хохот дружинников.
Гордыня был страшно зол и обижен на весь свет - ведь он не смог сразу же осадить дерзкого Добрыню, а вызывать на поединок сопливого мальчишку - слишком много чести! «Ну, ничего, я им еще отомщу! Всем! И наглому отроку, возомнившему о себе ни весть что, и этому деревенщине, нарушевшему такую замечательную задумку... да и Зарене...»
Подумал так и сам испугался: как это Зарене - ведь она же его невеста! «Да какая она невеста... ненавидит меня, презирает... Ишь ведь как посмотрела - будто на лягуху какую!.. Да и князь тоже хорош - до сих пор не дал согласия на свадьбу. Тоже мне родственник! Ну, ничего, они еще вспомнят меня, еще пожалеют!!!»
Гордыня отвесил здоровенную затрещину не во время подвернувшемуся под руку оруженосцу, велел тому оседлать коня и вихрем умчался из города, не обращая внимания на проклятия горожан, еле-еле успевающих сторониться от бешенно мчащегося всадника.
Глава 2
Князя Любима в это время не было в Стольном городе. Он объезжал окрестные селения, бывшие под его рукой - собирал дань. На этот раз он взял в полюдье и своего сына Славомира, а по-простому Славека. Мальчику этой весной исполнилось двенадцать лет - пора привыкать к княжеским трудам.